– А на моем – три. И кто из нас более опытный воин?

– Не заговаривай мне зубы! И объясни, почему возле трупов лишь одни следы – твои. Вы с дрегами с неба свалились, или из-под земли вылезли?

«Надо же, он еще и следопыт! Погибших нашел, а как они добрались до места гибели… И чего ему отвечать?»

– По поводу неба – не уверен, но уж точно не пешком туда пришли, – ответил я после небольшой паузы, чтобы и не соврать, но и правды не сказать. Просто потому, что и сам ее не знаю.

– Не хочешь отвечать?

– Если скажу, что убил их в другом месте, а потом почему-то оказался в степи, ты мне поверишь?

Дознаватель округлил глаза и резко сменил тему:

– Жить хочешь?

– Не хотел бы – позволил бы тем придуркам себя убить.

Узкоглазый принялся сверлить меня взглядом, словно пытаясь пробиться прямо в мозги и прочитать там ответ на интересующий его вопрос. Через минуту осознал тщетность своих попыток и напыщенно произнес.

– Хорошо. Мы отвезем тебя в Ибериум. Там найдут способ докопаться до правды в твоих туманных речах.

– Ладно, – кивнул я. – Только учтите: я ни разу в жизни не ездил на лошади.

– Наглая ложь! Любой дрег с детских лет в седле. И неважно, кто под этим седлом: конь, вилорог или длиннозуб.

«Эбонитовые ежики! Куда меня занесло? Какие, нафиг, вилороги с длиннозубами? Может, этот басурманин бредит?»

Сеть с меня так и не сняли. Помогли забраться на лошадь, усадив почти на шею бедной лошадки, и отправились в путь на ночь глядя. Я – с пацаном на одном скакуне, усатый – на другом.

«Ибериум? Это где? Если это монголы… Нет, он вроде говорил о великих магах Миригии. Секта, что ли? Хотя, невероятные превращения отморозков, тесака, ствола и тубуса… Иллюзии? Ага, со всеми болевыми эффектами. Как там Васильев говорил – «с полным погружением»?

Обыскивать меня не стали, кинжал и торбу тоже оставили. У меня вообще сложилось впечатление, что у всадников возникли сомнения относительно моей принадлежности к дрегам. Особенно после того, как конвоиры увидели мою «езду» верхом.

Мешок картошки – и тот выглядит на лошади грациознее. Полагаю, бедному животному от моей костлявой задницы доставалось примерно так же сильно, как мне – от ее спины.

«Надеюсь, в Ибериуме мне не устроят личный досмотр, а то ведь из-за синих пятен на пятой точке могут снова записать в дреги. Обидно, когда твою судьбу определяет вид седалища, пусть даже собственного! Ладно, до города еще добраться нужно, а пока бы понять, откуда я знаю их тарабарский язык? За все школьные и студенческие годы я не продвинулся дальше двух фраз – «май нэйм из Платон» и «Ландон из э кэпитал оф Грейт Британ».

Конвоиры во время пути постоянно переговаривались, и в их голосах я чувствовал тревогу. Каждый час мы останавливались, давая передохнуть нашей несчастной кобылке, а старший басурман в это время отправлялся на разведку. Не знаю, что именно ему удавалось разглядеть в ночной темноте, но один раз мы были вынуждены сменить курс и сделать большой крюк.

Во время очередной остановки я случайно взглянул на небо.

«А Луны-то не видать. Да и созвездия какие-то чужие. Что-что, а уж астрономию я любил, даже на факультатив ходил. Ни тебе семейки Медведиц, ни Ориона… Все это наводит на грустные мысли. Да лучше бы я в коме оказался, чем здесь. А все из-за каких-то трех уродов!»

Когда чужие звезды начали гаснуть на небосводе, я осознал, что пятый день недели закончился, а у меня целы и руки, и ноги. Голова, хоть и тяжелая, но вполне способна соображать. Опять же, до города скоро должны добраться, и там наверняка все образуется – не может же тут быть семь пятниц на неделе?