Райму смутно вспомнилась газетная статья, попавшаяся ему на глаза не далее как на прошлой неделе.

– Скажите, у вас не было прорыва на линии несколько дней назад?

– Да, сэр, но асбест не протек. На том участке все чисто уже много лет.

– Но на каком-то участке асбест до сих пор оставлен?

Снова возникло неловкое молчание.

– Да, но…

– Где был прорыв? – выпалил Райм.

– На Бродвее. В квартале севернее Чамберса.

– «Таймс» писала об этой аварии?

– Не знаю, может быть… Да, об этой.

– В статье упоминалось использование асбеста?

– Да, – нехотя призналась инспектор. – Но там только говорилось о том, что раньше загрязнение из-за применения асбеста вызывало серьезные проблемы.

– Та труба, которую прорвало… Она дальше пересекается с Перл-стрит? – наступал Райм.

– Подождите, мне надо проверить… Да, именно так. В районе Ганновер-стрит. На северной ее стороне.

Райму представилась Ти-Джей Колфакс, девушка с длинными пальцами и ухоженными ногтями, которой с минуты на минуту суждено было погибнуть.

– И вы запускаете пар в три часа?

– Все верно, это должно произойти как раз сейчас.

– Этого нельзя допустить! – взорвался Линкольн. – Кто-то должен срочно вмешаться! Вы не должны запускать пар!

Купер оторвал взгляд от микроскопа и застыл, наблюдая за Раймом.

– Ну, я не знаю, что можно сделать… – неуверенно произнесла инспектор.

– Срочно звони Лону, – обратился Райм к Тому. – Сообщи ему, что женщина находится в подвале дома на пересечении Ганновер-стрит и Перл-стрит. На северной стороне. – Затем он кратко объяснил ситуацию с паром. – Пусть туда приедет пожарная бригада со снаряжением, защищающим от высоких температур. – Срочно соединитесь с рабочими! – продолжал Линкольн орать теперь уже инспектору «Эдисон консолидейтед». – Немедленно! Нельзя запускать пар по трубам! Ни в коем случае! – Он бессмысленно повторял эти слова, осознавая всю тщетность своей запоздалой просьбы. Райм проклинал свое воображение за то, что сейчас оно рисовало ему навязчивую картину смерти Ти-Джей Колфакс. Он почти видел, как кожа девушки становится сначала ярко-розовой, потом красной, а через несколько секунд багровеет и начинает расползаться под шипящими струями пара.

В микроавтобусе затрещало радио. Часы Амелии показывали без трех минут три. Она вышла на связь:

– Пять-восемь-восемь-пять слушает.

– Брось ты эти церемонии, Амелия, – раздался голос Райма. – На это сейчас нет времени.

– Я…

– Похоже, нам стало известно, где она. Это на пересечении Ганновер-стрит и Перл-стрит.

Она обернулась и увидела, как несколько десятков полицейских устремились к старому зданию.

– Вы хотите, чтобы я…

– Они позаботятся о девушке, а ты готовься заняться осмотром места преступления.

– Но я могла бы помочь…

– Нет. Оставайся пока здесь. На заднем сиденье машины лежит кейс с наклейкой «ноль два». В другом находится специальный фонарь. Ты видела такой у меня в комнате, когда им пользовался Мэл. Захватишь его с собой. В кейсе «ноль три» найдешь наушники с микрофоном. Соединишь их со своей рацией, а потом отправишься вслед за полицейскими. Когда закончишь экипироваться, свяжешься со мной по тридцать седьмому каналу. Я пока подключен к наземной связи, но диспетчер соединит тебя со мной.

Тридцать седьмой канал… Именно эта частота использовалась для экстренной связи во время проведения самых ответственных операций в городе.

– Что? – попыталась переспросить Амелия, но радио уже замолчало.

На ремне у нее висел мощный галогенный фонарь, так что она оставила в машине свой тяжелый и неудобный двенадцативольтовик, прихватив все то, что велел Райм. Кейс-02 оказался довольно увесистым – фунтов пятьдесят, если не больше. «Только этого и не хватало моим бедным суставам!» – подумала Сакс. Перехватив ручку кейса поудобнее и заранее стискивая зубы от боли, она поспешила на пересечение улиц.