В состоянии бодрствования сильные переживания и воспоминания об отце мешали Михаилу Васильевичу логично обдумывать то, что могло произойти с отцом и где может находиться его тело. Во сне эмоциональная буря утихла, и его рассудок – а логикой Ломоносов владел великолепно! – нашел наиболее вероятное решение и представил его в виде конкретной картины.

Ни о каком загадочном ясновидении тут говорить не приходится. Был вариант – обнаружить пропавшего без вести на островке, где он частенько бывал. Это предположение оправдалось.

А вот случай, рассказанный доктором Дариексом во французском научном журнале.

В начале ноября 1869 года он уехал из родного города в университет Монпелье. В ночь на 24 ноября ему приснилась бледная старшая сестра, восклицающая: «Что же ты делаешь, Луи? Приезжай, приезжай!»

Проснулся он в поту и страхе. Утром отправился в университет. Возвращаясь днем, встретил на улице старшую сестру в трауре. Она сообщила, что ночью 22 ноября скончалась их младшая сестра Елена, общая любимица.

Как вы полагаете, можно ли объяснить данное событие, не прибегая к гипотезе телепатии? Мне кажется, сделать это нетрудно.

Доктор Дариекс знал, что его младшая сестра тяжело больна. Как врач он должен был предполагать, что дни ее сочтены, однако не хотел признаваться в этом даже самому себе. Его рассудок надеялся на чудо, тогда как в глубине подсознания сохранялась устойчивая мысль: она обречена.

Итак, уезжая из города, он не только опасался за жизнь сестры, но и невольно ожидал услышать вскоре скорбную весть. Днем он подавлял в себе дурные предчувствия, не думал или забывал о них. Сновидение «проявило» то, чего он боялся.

Существенный факт: свой зловещий сон он увидел не в момент смерти сестры, а через сутки после печального события. При чем тут телепатия? Скорее – интуиция или вполне резонная догадка.

Означает ли все это, что в сновидениях нет ничего особенного? Многое зависит от того, с каких позиций их обдумывать. Сам по себе факт появления во сне картин, образов, сюжетов не должен вызывать удивления. Во сне все органы и клетки нашего организма продолжают работать. Мозг не может быть исключением. Но суть сновидений остается во многом загадочной.

Философ и ученый священник отец Павел Флоренский в 1922 году в исследовании «Иконостас» писал: «В нас самих покров зримого мгновениями разрывается, и сквозь его, еще сознаваемого, разрыва веет незримое, нездешнее дуновение». Такими прорывами в незримое он считал сновидения: «Сон – вот первая и простейшая, т. е. в смысле нашей полной привычки к нему, ступень жизни в невидимом».

По словам Павла Флоренского, «сон – восторгает душу в невидимое и дает даже самым нечутким из нас предощущение, что есть и иное, кроме того, что мы склонны считать единственно жизнью. И мы знаем: на пороге сна и бодрствования, при прохождении промежуточной между ними области, этой границы их соприкосновения, душа наша обступается сновидениями…

Именно граница между сном и бодрствованием есть время, точнее сказать, время-среда возникновения сновидческих образов. Едва ли не правильно то толкование сновидений, по которому они соответствуют в строгом смысле слова мгновенному переходу из одной сферы душевной жизни в другую и лишь потом, в воспоминании, т. е. при транспозиции в дневное сознание, развертываются в наш, видимого мира, временной ряд, сами же по себе имеют особую, не сравнимую с дневною, меру времени…

«Мало спалось, да много виделось» – такова сжатая формула этой сгущенности сновидческих образов. Всякий знает, что за краткое, по внешнему измерению со стороны, время можно пережить во сне часы, месяцы, даже годы, а при некоторых особых обстоятельствах – века и тысячелетия. В этом смысле никто не сомневается, что спящий, замыкаясь от внешнего видимого мира и переходя сознанием в другую систему, и меру времени приобретает новую, в силу чего его время, сравнительно со временем покинутой им системы, протекает с неимоверной быстротою…