- Это инсинуация, Илья, - бросаю я. – Я эту бумажку впервые вижу и уже тем более не расписывался на ней. Бред какой-то, - бурчу, разводя руками.

- Дашук, зайди к нам, - просит Илья в трубку. – С меня пять тысяч, - вздыхает он, как только жена закрывает за собой дверь кабинета.

- Ну, я же говорила! – запальчиво восклицает она. – Гор у нас чистенький. В хорошем смысле слова, Вадик. А ты проспорил, Илюша!

«Сколько лет мы знакомы? – думаю я, хотя прекрасно знаю ответ. – С первого курса. В день первокурсника мы  с Илькой и Васькой Егорцевым склеили как-то в кафе девчонок с юридического. К нам с Василием тогда прилетела птица Обломинго, а вот у Алексина с Дашкой все молниеносно срослось. Любовь-морковь. Тот самый лотерейный билет, что выпадает далеко не каждому. А я об этом даже не подозревал, пока не встретил Ольгу.

- Вадька утверждает, что подпись не его, - тут же ябедничает Илья и с обожанием смотрит на жену. – Все, как ты говорила, Дашук.

- Я так и думала, - хмыкает Дашка, включая полковника, кем она, по сути, и является. Служит в Следственном комитете начальником отдела по особо важным. Хотя по внешнему виду вряд ли догадаешься. Высокая блондинка с короткой стрижкой и умным проницательным взглядом. Бюст даже на двойку не тянет, но, похоже, Алексина это не смущает.

- Так, - командует Дарья. – Мы это дело заберем к себе. Вызовем тебя на допрос, проведем почерковедческую экспертизу. Но я и так могу сказать. Очень похоже, но подпись не твоя, Гор. Вот видите, - Дашка тыкает наманикюренным пальцем в филькину грамоту, распечатанную на бланке клиники. – Кто-то легко расписывается за тебя. Видишь, какие взмахи? Почти на автомате. А вот хвостики выводят чуть под наклоном. Вспомни, Вадик, есть же кто-то, кому ты доверяешь черкнуть за тебя закорючку?

- Нет, - мотаю я головой. – Я категорически против всяких подделок. Дядя Игорь Пирогов в этих вопросах прошаренный. И он меня многому научил поначалу. Трудно кому-то что-то доказать, если подпись фальшивая. У моих замов оформлено право подписывать документы. А соответственно, нести за них ответственность приходится им самим.

- У тебя подпись сложная, - вздыхая Дарья. – Все эти крючочки и завитушечки пока выведешь. Вероятно, кто-то долго и упорно тренировался. Скорее всего, этот человек в твоем окружении…

- Кирилл в школе ловко подделывал мою подпись в дневнике, - горько усмехаюсь я, вспоминая сына. Снова чувствую едкую боль в груди. - А больше и некому. Почему ты подозреваешь кого-то из близких? Человек мог увидеть мой автограф где угодно и воспроизвести его как графический объект.

- Такие умельцы у нас все на учете, - загадочно улыбается Дарья. – Но я имею в виду близкий круг, Вадик. Это те самые люди, кто постоянно видит, как ты расписываешься. Подумай. Может, удастся вычислить.

- Подумаю, - улыбаюсь я, понимая, что это дело сильно ударит по репутации клиники и моей собственной. Просто сейчас ничего на ум не приходит.

Я гляжу на Алексиных, моих друзей юности, и невольно замечаю мимолетный взгляд, что Илька бросает на жену. И словно слышу короткую команду «Скажи ему, Дашук!».

Дарья молча кивает мужу и, тяжело вздохнув, замечает.

- В полицию уже поступило  несколько заявлений  от жертв. СК пока не вмешивается, но документы, предоставленные Арно для получения сертификата, мы проверяем. Дипломы, на первый взгляд, вроде настоящие, а чуть копни…

- У меня в клинике такой «специалист» не работал. Я бы его с ноги вышиб, - бурчу я недовольно. – Вы меня не первый день знаете. Эта история плохо пахнет. Для меня лично, для клиники. Поэтому, Даша, можешь рассчитывать на мое всяческое содействие.