- Мама Сашки, - подсказала я, не понимая, зачем сестра проводит эту неприятную для меня параллель.

- Да, она, - Наташа тяжело вздохнула. - Понимаешь, Инга напросилась на Новый год. Разругалась со своим кавалером. А еще она со мной новостями поделилась. У нее язык, как помело. В общем, Лен, Сашка... Он женился пару недель назад. Знаю, новость для тебя неприятная, хотя вы и давно распрощались. Но ведь первая любовь и всё такое. Я решила, лучше сейчас тебе сказать, чем Инга ляпнет за новогодним столом. Так ведь еще хуже будет.

- Ясно... - протянула я, ощущая абсолютную пустоту в душе, где еще недавно горели крохотные огоньки, как на ёлке. - Спасибо, что предупредила, Нат. Так, действительно, лучше.

А что еще я сейчас могла сказать? Что сестра могла не приглашать болтливую Ингу? Или, как минимум, запретить ей болтать при мне о Сашке и его женитьбе?

- Точно всё нормально? - уточнила Наташа.

- Да, - заверила я. - Как раз к дому подхожу. Увидимся послезавтра.

Я солгала. Ни к какому дому я не подходила. До него оставалось еще минут пятнадцать вдоль витрин магазинов. Украшенных витрин. Еще недавно вызывающих улыбку, а теперь раздражающих. У людей праздник, а у меня горечь на душе. Да, расстались с Сашкой сто лет назад. Но вместе были долго. Он еще в первом классе мой портфель носил, а подростками мы ходили перед всеми, держась за ручки, и тайком целовались по углам. Да, Наташа права: первая любовь и “всё такое”. Конечно же, я понимала, что Сашка однажды женится. А может, это уже давно случилось. Я ведь никогда не интересовалась его жизнью, чтобы не бередить старую рану. Но думать и знать - разные вещи.

- Ну вас в... пень, - сказала я светящимся огнями витринам и скрылась в ближайшей арке, чтобы срезать путь через дворы. Там нет новогоднего настроения.

Я топала по плохо почищенным дорожкам, торопливо перебирая ногами. Хотелось поскорее добраться до дома. О чае и пирожном больше не мечталось. Как и о включенной елке. Хотелось исключительно под одеялко. Но войдя в очередной двор, я остановилась, как вкопанная. На детской площадке стоял... снеговик.

- Да вы издеваетесь... - протянула я, обращаясь неизвестно к кому.

Выглядел этот кандидат для поцелуя так себе. Скособочился. На голове дырявое ведро. Вместо носа-морковки - нос от какой-то плюшевой игрушки. Вероятно, от собачки. Зато к руке, сооруженной из ветки, кто-то прислонил игрушечный пластмассовый меч.

- Да ты еще вояка, - проговорила я, подойдя к снеговику.

Я смотрела на него, смотрела. А в голове крутились Наташины слова о Сашке.

В юности казалось, что это всё - навсегда. Люблю, жить не могу и так до конца дней. Проклятье! Больше пяти лет прошло, а сердце болело, стоило вспомнить. Ну, конечно! Как тут не огорчаться? Сашка в вузе отучился. Архитектором работает. Наверняка, и жену себе выбрал с образованием. Теперь у него семья. Черт! Даже у Наташки вполне приличная семья. И только у одной меня всё печально. Бесперспективная работа, тишина на личном фронте. После Сашки о каком романе ни вспомни, сплошное разочарование и слёзы.

- А ладно, лешие с тобой, - сказала я снеговику, поддавшись порыву, и подошла ближе.

Постояла, глядя на него - несуразного. И коснулась губами веточек, служивших ему ртом. Постаралась не думать о том, к какому выводу придут жильцы дома, если вдруг сейчас смотрят в окно.

- Ну вот, дело сделано, - объявила я, отстранившись от снеговика. - Запускай цепь событий. Посмотрим, что за суженый ко мне явится.

Я поправила ведро на его голове и потопала дальше.