Мужчина застонал тихо, почти неслышно, чувствуя, что ещё чуть-чуть – и он переступит черту. Притянет её тонкий стан к себе, почувствует в руках бесстрашного «воробушка» и забудет обо всём на свете. Его взгляд задержался на её лице – на чуть приоткрытых губах, на лёгком румянце, который только усиливал её притягательность.

– Олеся… – прозвучало вымученно.

– Больно? Всё, готово, – её голос удерживал его на границе между реальностью и грёзами.

Девушка отпустила его руку и шагнула назад, словно ничего не произошло.

Максим провёл рукой по лицу, стараясь унять эмоции, которые накрыли его с головой. Возбуждение затапливало. Хорошо, что спортивные штаны были мешковатыми, а то пришлось бы объясняться.

«Остынь», – мысленно приказал он себе, но это было не так просто, когда Олеся стояла так близко и смотрела на него своими огромными голубыми глазищами. Наивный воробушек только что выскользнул из лап хищника, даже не подозревая, какая опасность ему грозила.

– Ты что-нибудь ужинать будешь? – спросила Олеся, не поднимая на Максима глаз.

– Буду. В твоей компании еда вкуснее.

Мужчине нравилось смущать девушку, смотреть, как вспыхивают искорками голубые глаза, а на молочной коже расцветает стыдливый румянец. Хотя «воробей» старался из-за всех сил скрыть свою реакцию на его провокационные замечания и комплименты.

И вот сейчас она пожала плечами, принимая независимый вид.

– Ладно. Но предупреждаю: придётся подождать полчаса.

– Меня устроит, – кивнул он, наблюдая, как она возится у камина, добавляя дрова в огонь.

Через несколько минут они уже были на кухне. Сам Максим готовить толком не умел. Когда он ещё студентом жил в общежитии, основными блюдами на его столе были макароны с сыром или жареная картошка с мамиными заготовками. И то, это продлилось недолго. Женское внимание он привлекал всегда, и вскоре соседки сами взяли на себя заботу о его питании. Ну, а после доставка или ужин в ресторане закрывали все вопросы с едой.

В кастрюльке уже закипала гречка, источая аппетитный аромат, сдобренная сливочным маслом. Казалось, что на кухне происходило настоящее священнодействие, где Олеся была главной волшебницей. Её нож ловко и быстро разделывал тушку курицы, а от смеси душистых специй у Максима вдруг заложило нос, и он невольно чихнул.

Олеся обернулась на звук, взглянув на Максима:

– Ты не простыл? – заботливо поинтересовалась, внимательно заглядывая в его глаза.

Максим отмахнулся, криво усмехнувшись:

– Не дождёшься. Это просто специи… слишком активные.

Её губы тронула лёгкая улыбка, но в глазах ещё теплилась искра беспокойства.

– Если что, у меня есть мёд и травяной чай. Лекарство номер один в деревне.

– Учту, – кивнул он, польщённый её вниманием.

Он привык быть сильным и неуязвимым, а тут кто-то заботился о нём так легко и непринуждённо.

Олеся, похоже, заметила его состояние, отвернулась, пряча улыбку, и промолчала, вернувшись к разделке курицы. Максим, присев на край стула, продолжал наблюдать за ней, чувствуя, как уют этого замкнутого мирка всё глубже пускает корни в его сознание, разрушая привычный холодный рационализм.

Ужин был простым, но от этого не менее вкусным. Время в приятной компании пролетело. Они снова говорили обо всём и ни о чём. Снова приоткрывали завесу в собственное прошлое, делясь весёлыми воспоминаниями. Максим вдруг рассказал, как однажды с братом строил огромную снежную крепость, а Олеся смеялась, вспоминая, как каталась на санках в балке за деревней.

– Ты часто вспоминаешь детство? – вдруг спросила она, наклоняя голову.