Кипя от негодования я поспешила одеться. Причем так торопилась, опасаясь, что Мортон решит вернуться, что напялила на себя первое, что вытащила из шкафа. Это оказалось одно из платьев, что Мортон привез в качестве подарка. Тесноватое в груди, так что я не смогла застегнуть все пуговицы – пришлось несколько оставить расстегнутыми, чтобы иметь возможность дышать. Но зато с глубокими удобными карманами и узкими рукавами, так что их не придется подворачивать, чтобы не мешали во время работы. Волосы забрала в высоких хвост и завязала широкой лентой, и только потом вышла из комнаты. Огляделась, но Мортона в коридоре не обнаружила. Понадеялась, что он ушел к себе в кабинет или в спальню, спустилась на первый этаж и застала его на кухне.

– Вас не учили стучать, когда заходите в комнату к девушке? – Процедила я, входя на кухню.

– Не думал, что мне нужно спрашивать разрешения, когда я захожу в комнату своей жены.

– Ваша жена Эвелин Уолш, а не я.

– Именно ты поставила свою подпись в книге закона, так что именно ты и являешься моей супругой, Ева. – Довольно миролюбиво ответил Мортон, несмотря на мой язвительный тон.

– Тогда я требую развода.

Мортон, наливавший в чашку новую порцию чая, замер и аккуратно поставил горячий чайник прямиком на стол. Я с шипением втянула в себя воздух. Он что, не видит, что там есть специальная деревянная подставка?

– Драконы не разводятся. – Он насмешливо посмотрел мне в глаза, ожидая реакции.

– Это нечестно. – Вырвалось у меня. – Я не хочу быть твоей женой.

– Увы, ты сама дала согласие, и поставила подпись. К тому же мы связаны истинностью. А от нее не избавиться, даже если бы я и хотел… А я не хочу.

Вне себя от злости я решила, что теперь Мортон пусть сам о себе заботится. И о своем ужине в том числе. Конечно, нельзя было не признать, что его попытка принести мне чай была довольно милой, но одним чаем не исправить все то, что мне по его воле пришлось пережить. Так что я накрыла стол на одного. Точнее, на одну себя. И села ужинать, не замечая присутствия Мортона, который налил себе чая по самый край чашки, чудом не расплескав, и медленно вышел из кухни.

Аппетита не было, и сочный, ароматный бефстроганов на вкус напоминал бумагу. Ни аппетита, ни настроения. А ведь мне еще предстояло приготовить что-то на завтра для детей. Но в таком состоянии готовить было противопоказано. Пришлось звать на помощь Кексика и вспоминать свои любимые песни, которые всегда помогали поднять боевой дух. Раз теперь Мортон знал, кто я на самом деле, можно было не скрываться, и вскоре кухню наполнило немного фальшивое, но очень воодушевляющее исполнение песен “И Ленин такой молодой” и “Врагу не сдается наш гордый Варяг”.

Кексик, прибежав на кухню с первыми строчками “Неба утреннего стяг…”, уселся на стуле возле печки и перетоптывался передними лапками в такт песне, словно отбивая ритм. Я месила тесто на тыквенный хлеб, параллельно с этим чистила и прижаривала тыквенные семечки с солью и специями, заваривала свежий чай с апельсиновой цедрой и листьями мяты и делала заготовку для ленивой овсянки с цукатами, орехами и сушеными ягодами.

Когда “Варяг” закончился, в голове сами собой всплыли слова: “Мне надоело петь про эту заграницу”, и кухня огласилась хитом про бухгалтера. Потом была “Шальная императрица” и почему-то сразу три песни из репертуара группы “Нэнси”. Когда я ставила хлеб в печь, на меня напала ностальгия, и я завела заунывно-щемящую “Ой, то не вечер”, а вслед за ней и “Выйду ночью в поле с конем”.