От радости, что с ним все в порядке, и от растерянности я не успела ничего подумать и на автомате ответила: «Идет!»

После этого ужина он меня проводил и, не спрашивая разрешения, поцеловал. По-взрослому. Не скажу, что это было что-то неземное. Но мои поцелуи можно пересчитать по пальцам одной руки. Причем не все эти пальцы задействуя. Поэтому я обрадовалась. Я хотела отношений, хотела любви. И да, пусть меня Ларчик считает податливым пластилином, но я попытаюсь сделать все, чтоб получить свое женское счастье. И доказать, что у меня нет никакого венца безбрачия, на который сетовала мама. Она говорила, что мужики в нашем роду появляются только для продолжения этого самого рода. На примере мамы, даже не доведя ее до ЗАГСа. Я пообещала себе, что у меня все будет по-другому. Я не соберусь рожать без штампа в паспорте. И не буду носить такое грустное лицо. Я понимаю, что забеременев, она бросила институт, профессию не получила. И ей пришлось работать там, где не требуются особые навыки.

Я же вгрызалась в знания, чтоб занять достойное место в этой жизни. Выйти замуж, родить детей. И чтоб у нас в семье было душевно, тепло и уютно. И поэтому, как только перешла на заочное, стала учиться готовить вкусняшки. Маленькими порциями, чтоб недорого, но впечатляюще. И уже в следующий свой визит сэкономила Альберту значительную сумму. Я решила поразить его куриным филе, фаршированном грибами и запеченном в духовке. Незатратно, но аппетитно и почти по-ресторанному.

Наверно еще и потому, что я вложила в блюдо всю душу. Мне ужасно нравилось на его кухне. Стильной, современной, функциональной. И что удивительно, изумительно чистой. Ни пятнышка. Ни соринки. Как впрочем, и по всей квартире.

И я, по наивности, не утерпела и задала этот вопрос. И сразу минус один балл к моему имиджу.

Альберт недоуменно пожал плечами, будто я спросила у него, сколько дней в неделе.

- Заказываю клиниг.

Опа… И снова между нами социальная пропасть…

Правда, эта пропасть оказалась лишь в моей голове. Альберт или не придал значения моему промаху, или хорошо притворился. Но тем не менее, румяная ароматная курочка ему понравилась.

Да так, что он вскоре предложил переехать к нему.

Вот тут я уже крепко решила взяться за Ларчика, требуя всестороннего и объективного рассмотрения вопроса. Тем более, что часть моей жизни выпала из ее поля зрения. Несколько дней она работала аниматором в осеннем лагере в подмосковном санатории.

Я даже купила пироженок к чаю, потому как не могла допустить, чтоб разговор был коротким. А то Ларка, когда устает, вообще не хочет лишний раз языком пошевелить.

И пока я дождалась ее, мои нервы уже были похожи на истрепанную мочалку.

- Ларчик, миленький! Ты можешь побыстрей помыться и все дела? У меня важнющий вопрос! – скорчив умильно – трогательную рожицу, я вдобавок сложила лапки перед грудью.

- Ого! – присвистнула, как она это умеет, когда увидела накрытый к чаепитию стол и букет последних осенних листьев. – Дай угадаю! Тебе сделали предложение?!

- Но как?! – хватило меня только на этот короткий вопрос.

Я отличница, легко решаю всякие логические задачки, начитанная выше крыши, а в жизни просто какой-то беспомощный аксолотль. * Словом, очень умная, но такая дура!
Ларка же наоборот. В школе была махровой троечницей, закончила колледж культуры и искусства, но по жизни профессор. Хваткая, цепкая, выкрутится из любой ситуации.

- Элементарно, Ватсон! – усмехнулась она. И, вняв моей просьбе, на самом деле, справилась со своими делами на удивление быстро.