- Все нормально. Я сама дойду. Тут же рядом.

- Ну ты мне позвони, когда будешь дома. А то я буду волноваться.

5. Глава 5

И я позвонила. Отчиталась. И даже сделала вид, что не расстроилась. И перед Ларчиком тоже постаралась нарисовать на лице радость жизни.

Но та слишком хорошо меня знала и, как с сывороткой правды, быстро выудила из меня все.

Потом поскребла подбородок, изображая глубокую задумчивость.

- Ну что я вам скажу, дорогой мой друг Ватсон…Я явно вижу наличие злого умысла. Ну или не злого, а скорей коварного. Ты ж понимаешь, что человек, работающий руководителем не может забыть, что посудомойку не может оставить. Это раз. А два – при установке ее проверяли, так что поездил он тебе по ушам знатно. Осталось выяснить причину. Или не хотел идти провожать, потому что лень. Или хотел, чтоб ты осталась на ночь. Я бы предпочла второй вариант. Потому что первый – это диагноз. И в таком случае его можно использовать только для лишения девственности.

Я с ней была согласна, кроме того, что касалось моей невинности. Я по-прежнему не тяготилась этим фактом. И одноразовое спаривание меня не устраивало. Но Альберт был мужчиной, которого не хотелось бы потерять. Я хорошо помнила слова Ларчика про то, что сначала появляется симпатия, уважение, а потом и любовь.

- И как выйти из этой ситуации? Что бы ты сделала? – снова пытаюсь подключиться к ее «высшему разуму».

- Я б в нее не попадала. Я бы не стала делать вид, что поверила. Сразу в лоб бы спросила: «Ты это специально сделал, чтоб меня не провожать?» И тогда бы ему пришлось сказать правду. Да. Соврал, чтоб ты осталась на ночь. Прости. Или соврал бы, что с посудомойкой чистая правда. И тогда пошел бы он лесом.

Я иногда не успевала уследить за ходом мыслей подруги, поэтому слегка зависла, пытаясь сложить два и два.

- Стоп. Ты же сама противоречишь себе! Ты же говорила, что мужчину нельзя пугать. Он зверь осторожный, боится всего. И с ним нужно быть на полшага сзади, чтоб думал – прелесть какая глупенькая, - выудила я из памяти ее поучения.

- Ну говорила! - как ни в чем не бывало заявила она. – Жизнь – штука противоречивая. Что русскому хорошо, немцу смерть.

- Ага. Значит, ты можешь быть амазонкой, которая сразу заявляет свои права. А я должна быть на полшага сзади? – обиделась я.

- Именно. И нечего губы дуть. Кто тебе еще правду скажет. Самое главное – нельзя изображать из себя того, кем ты не являешься. Или пока не являешься. У тебя ж на лбу написано – скромняга, умница, отличница. И роль женщины- вамп тебе не пойдет. Так что вывод один – универсальных рекомендаций нет. Действуй по обстоятельствам, и «Да пребудет с нами сила!»

Она произнесла это так пафосно, что я невольно хихикнула, хоть и не получила внятного совета. И я решила, что пусть все идет, как идет. И даже настроилась на то, что с Альбертом у нас ничего не получилось.

В пользу этого вывода послужило и отсутствие Альберта на утренней пробежке. Хотя, наверно, это я много о себе воображаю. Он не какой-то неуверенный задохлик, чтоб из-за нежелания общаться с кем-то, отказаться от своих привычек.

Не появился он и на следующий день. А вдруг с ним что-то случилось? И к вечеру, терзаемая сомнениями, я набрала его номер. Каждый длинный гудок натягивал мои нервы до состояния тетивы лука. И хоть по факту Альберт мне никто, но мне было хорошо с ним.

И когда в трубке раздалось благодушное «Алле», я забыла, что владею даром речи.

- Машенька! Здравствуй, моя хорошая! Не поверишь, только что собирался набрать тебе, привезли доставку. Твою любимую рыбку. Предлагаю поужинать. Выходи, я тебя сейчас встречу. Идет?