– Тебе кто-то цветы прислал... и детские рисунки.

11. 11 глава

– Рисунки?! – выдыхаю я удивленно, явно не ожидая такого подвоха.

– Ага, – кивает Аделия и снова зачем-то уточняет: – Детские.

Понятно, что детские! И сразу понятно, от кого это! От Матвея Тихоновича, Богдана и Вари! Только откуда замминистра узнал номер моей квартиры?! Вчера вечером я попросила мужчину подвести меня до подъезда, но вот дальше... дальше он, видимо, воспользовался своими служебными связями, чтобы выяснить точный адрес! Это кажется мне одновременно и раздражающим, и трогательным, а еще я невольно краснею, как помидор, пока мама и сестра то смотрят на меня, то переглядываются между собой.

– Ничего особенного, – объясняю я им, не дожидаясь вопросов. – Это просто благодарные клиенты. Я проводила у них праздник, а на следующий день встретилась с ними снова, уже случайно, так уж вышло...

– Там что, в семье нет матери?! – напряженно спрашивает моя мама.

– Есть, но только... – начинаю я, но она перебивает, моментально меняясь в лице:

– Тогда немедленно отошли эти цветы обратно!

– Что?! – вспыхиваю я.

– Не поощряй флирт занятого мужчины! – говорит она, а сестра смотрит на нее удивленно:

– Мам, ты чего?! Может, это действительно просто благодарность?! А про красавчика я пошутила...

– Не надо так шутить! – мама хмурится и снова обращается ко мне: – Давай-давай, дочка! Я знаю, что ты работаешь с богатыми клиентами, но принимать цветы от занятого мужчины – это очень плохо...

– Он не занят, – хмыкаю я неожиданно для самой себя, а потом отправляюсь в свою комнату: – Я устала, – и просто запираюсь, чтобы немного подумать в тишине и полюбоваться букетом.

Оказывается, что это это белые лилии и красные розы в серебристой оберточной бумаге и с огромным бантом.

Вот это да! Роскошно. И дорого, наверное.

Потом я рассматриваю рисунки.

Первый явно рисовал Богдан: более четкие линии, более осознанный выбор цветов. Красивая яркая елочка, а под ней – прямоугольная коричневая коробка, из которой выглядывают абиссинские кошачьи ушки...

Невольно я улыбаюсь.

Второй рисунок – от Вари: не такой аккуратный, зато котята нарисованы все четверо: ушки, глазки, лапки и оранжевые хвостики. А еще на рисунке есть я... ну, точнее, Снегурочка, а в руках у нее – огромный мешок с подарками. Там так и подписано: подарки.

Все это очень мило и трогательно, но отчасти моя мама права: у детей есть мать, и даже если они с Матвеем Тихоновичем в разводе, там явно какая-то серьезная семейная драма, а значит, такие подарки от него неуместны, пускай сначала разберутся с Кариной, или как ее там зовут...

Я пишу ему сообщение:

«Матвей Тихонович, здравствуйте, спасибо за цветы и рисунки, они прекрасны, но это было лишним, не стоило так делать...»

Ответ приходит довольно быстро:

«Эльвира, здравствуйте и с наступающим! Если вам неловко принимать это за знак внимания, пожалуйста, примите просто как благодарность, что сделали нас с детьми немного счастливее».

Нас с детьми?! То есть, не только детей, но и его тоже?!

Ну это уж слишком!

Я сердито откладываю телефон, чтобы лечь в постель и накрыться с головой, но мысли все равно крутятся по кругу в уставшем сознании, а нежный цветочный аромат проникает даже под теплое зимнее одеяло...

Что это было?! Неужели я вправду понравилась Матвею Тихоновичу?! Но разве это возможно, ведь он – заместитель министра, а я – просто студентка, да и разница в возрасте у нас не меньше десяти лет... Безумие!

Мне приходится сделать большое усилие, чтобы продолжить жить свою жизнь как ни в чем не бывало. Двадцать девятого утром проходит последняя учебная консультация, а остаток дня и вечер я провожу дома с книгой. Тридцатого декабря мы отмечаем наступающий новый год с однокурсниками, как и планировалось, а тридцать первого занимаемся с мамой и сестрой уборкой, готовкой и приведением себя в порядок, пока папа то и дело бегает в магазин, докупая недостающие продукты, и готовит к запуску фейерверки.