– Слушай, ты еще не устал мне лапшу грузить, дружище? Не пытайся изнасиловать педераста или обмануть жулика – все равно ни хрена не выйдет. Ты всегда был симпатичен мне тем, что казался довольно-таки открытым и честным парнем.

О Томми говорили, что он вместе с 2506-й бригадой принимал участие в неудачном вторжении на Кубу, после чего два года провел в тюрьмах у Кастро; говорили, что у него вся спина в шрамах, как изгородь забора. В нем были эти традиционные качества латиноамериканцев – суровость и строгость в сочетании с решительностью. Все его тело было буквально заряжено энергией, он был резок, однако эти качества не переходили в нервозную маниакальность творить зло и насилие.

– Да нет, я чист, старина, все так и есть. Просто мне надо узнать, как некоторые люди умудрились пару дней назад пустить в ход очень мощное подслушивающее оборудование и где они его раздобыли. Причем раздобыли очень быстро, и только для того, чтобы убрать одного-единственного человека.

– Это тот парень, у которого все внутренности были выпущены?

– Да, он.

– О-о-о… Ники, это очень странный случай. Ты же знаешь, что практически всегда можно узнать, кто конкретно замешан в том или ином деле. Когда происходят подобные случаи, почти всегда известно, кто за кого и кто в какой команде играет. Почти всегда, но не на этот раз. Ники, дружище, поверь, я об этом даже ничего не слышал. К нашему городу это не имеет никакого отношения, так же как и к нам. Поверь мне.

– Может, и имеет. Тут есть кое-что личное. Ну скажи, Томми. Я просто сейчас проигрываю вариант с этими устройствами. У меня есть источники, которые гарантируют, что он был двойным агентом в Сальвадоре, и я сам слышал, что он работал на ЦРУ. Но ЦРУ открещивается от него. Понимаешь, все его документы настолько подозрительно чисты, что у меня невольно возникает вопрос, как это может так случиться, чтобы человек прожил целую жизнь и ни разу не был оштрафован за неправильную парковку автомобиля.

Томми скорчил рожу и опустошил еще одну ракушку. Ника всегда удивляло, как этот толстый человек мог есть этих маленьких моллюсков, с поразительной скоростью и ловкостью доставая их языком из мерзких ракушек.

– Я пытаюсь понять, как эти люди попали внутрь комнаты и грохнули его там. Они слышали, что он пытался дозвониться до меня. Стопроцентно слышали. Благодаря какому-то прибору. Так вот, где они могли взять такую вещь, у кого?

– Ладно, – наконец сказал Томми, – я думаю, то, что ты ищешь, – это «Электротек-5400». Это портативный параболический микрофон направленного действия, очень высокой чувствительности, очень известный благодаря своей способности проникать даже через специально зацементированные звуконепроницаемые стены. Они все на счету. Насколько я знаю, выпущено было всего семь штук: четыре – для УБН, два – для ЦРУ и один – для одного иностранного клиента, очень, очень таинственного.

– Из какой страны? – спросил Ник.

– О, мне бы не хотелось говорить об этом, дружище… Они все время играют там между собой в банановые войны.

– Сальвадор! Точно. Ах ты сукин сын…

У него перед глазами постепенно вырисовывалась вся картина. Это было как раз то, чего ему не хватало, то магическое связующее звено, объединяющее все разрозненные части дела в единое целое.

Он быстро прикидывал в уме: «„Электротек“ попал в Сальвадор в каком году? Скажем, где-то в конце восьмидесятых, когда мы еще оказывали им какую-то помощь. Ладно, этот Эдуардо Ланцман явно занимался там разведкой, но что он там искал? Скорее, что нашел? Что-то серьезное, значительное и опасное? Так, это его испугало. Поэтому он думает, кому можно позвонить, не рискуя при этом собственной жизнью. Наверняка там что-то было связано с большими секретами и разведкой, но Ланцман не хочет сообщать об этом своим старым коллегам в ЦРУ, правильно? Потому что он еще не выяснил все до конца плюс точно не знает, кто, что и для кого делает, на чьей стороне играет тот или иной из его коллег. Я-то знаю, насколько там все запутанно и туманно. Поэтому ему нужен кто-нибудь со стороны, какой-нибудь нейтральный человек, который был бы вполне безопасен и которому он мог бы доверять… чтобы рассказать все, что знает. Потом он вспоминает о своем старом коллеге из УБН, у которого в принципе кто-то из подходящих людей может быть на примете, и в этот момент у него в памяти всплывает имя агента ФБР, чей телефон этот самый приятель из УБН ему когда-то дал. Ланцман садится в самолет и улетает. Однако его преследователи узнают о его исчезновении. Он, видимо, петляет и двигается то в одном, то в другом направлении, пытаясь сбить их со следа. Но те, что за ним следят, каким-то образом все равно узнают, что ему надо в Новый Орлеан. Это дает им время на то, чтобы перебросить сюда своих людей и установить наблюдение за аэропортом. Тут-то они его и вычислили. Когда он прилетел, они спокойно последовали за ним. Подслушивающее устройство уже у них. Узнав, в каком номере остановился Ланцман, сальвадорцы, следящие за ним, при помощи электроники начинают его прослушивать. Услышав мое имя, они через какое-то время стучатся в номер, тот открывает, и убийцы делают из бедного Эдуардо бифштекс».