Я брал черный торцевой ключ (это был непривычный предмет, тогда мебель и пр. еще собирали обычными шурупами и отверткой) и просил описывать:

А) взрослых два раза, при неправильном применении и после правильного;

Б) детей всего один раз, отвечая на вопрос «Что это?».

Дети и взрослые описывали внешние признаки, но по-разному:

А) Многие взрослые сразу предполагали, что это какой-то инструмент (предмет человеческой практики, деятельности). Описывали его внешние свойства (железный, черный, граненый, легкий и пр.). При неправильно данной инструкции (для вдавливания кнопок) описывали его деятельностные свойства: неудобный, металлоломный, глупый. При правильно данной инструкции (торцевой ключ) и пятиминутном использовании: полезный, умный, удобный и пр.

Б) Дети (5 лет и старше, чтобы могли рассказывать словами) описывали только внешние свойства: легкий, граненый, черный, железный, холодный и пр.

Таким образом, при познании неизвестного предмета мы выделяем два ряда признаков: а) чувственные; б) деятельностные (чем взрослее человек, тем больше называется именно деятельностных признаков). Это естественно: ни одни взрослый не описывает, например, молоток как нечто с одного конца тяжелое, серое, железное, холодное, с другого конца как желто-коричневое (рукоять), легкое, теплое и пр. Он(а), обычно, сразу говорит, что это молоток и описывает его деятельностные свойства (удобный, специальный и пр.). То есть мы познаем неизвестные нам предметы: а) через органы чувств (чувственные свойства); и б) через нашу культурную практику (деятельностные свойства). Причем деятельностные (внечувственные) свойства (например, авторучка удобная-неудобная) с помощью чувств не познаются (только неточно, предварительно, и то благодаря имеющемуся у нас опыту практики).

Как же мы будем описывать предметы, для описания которых у нас нет опыта практики или чувствования?

Никак. Мы их, скорее всего, просто не увидим.

Еще один пример: ниндзя из мифологического средневековья должен пробраться в замок, под стенами которого ходят дежурные самураи. Он может забраться на стену, но медленно. Пока самурай пройдет туда-обратно, он успеет пролезть только чуть больше половины стены. Что делать? Маскироваться под что-то неизвестное, невоспринимаемое или неправильно воспринимаемое зрением, под темноту стены.

На спине у ниндзя непонятной (мне рассказывали, зигзагообразной) формы плащ на каркасе из веток, полностью закрывающий его человеческую фигуру. Когда самурай вдруг увидит пятно темноты на стене, он и видит пятно темноты, никак не ассоциирующееся ни с человеком, ни вообще с чем-то кроме пятна темноты «вещь в себе». И спокойно, не обращая внимания, проходит мимо.

08.07.2024

Естественно, часть студентов спрашивает: «А как же, например, понятия „свобода воли“ (обсуждали на семинарах), „душа“, „Дух“ и им подобные?»

Здесь сложнее. Стул нам дан в чувственном восприятии. И это «явление». Есть идея стула или нет, но что-то (материальное) может быть чувственно воспринято, независимо от культурного понятия. А «свобода воли» для нас только идея, иногда оформленная (чаще неправильно) как понятие. Для классической науки – ненаучное.

– В каком смысле ненаучное?

– Правильность или неправильность идеи «свободы воли» научно доказать нельзя. Такие понятия называются метафизическими.

– Но есть же, наверное, в учебнике философии?

– Правильность как соответствие формулировке в учебнике оценить можно. Но правильность самой формулировки, увы… По Канту мы не можем