Я так понимаю, что присутствовать на коллективных завтраках, обедах и ужинах Тимура обязал отец. Однако заставить своего сына поглощать приготовленную моей мамой еду Анвар Эльдарович, видимо, не в силах.

Родительница изо всех сил старается не замечать пренебрежительного отношения парня, делая вид, что все хорошо. Но лично меня поведение этого выпендрежника коробит. Ведь дело тут вовсе не пище – мама готовит очень-очень вкусно! Тимур специально сидит с кислой миной, чтобы задеть ее. А заодно, очевидно, и меня.

– Голодовка продолжается? – иронично бросаю я, опускаясь на стул.

Обычно я, подражая маме, игнорирую засранца, но сегодня вот почему-то не сдержалась.

– С чего ты взяла, что я голодаю? – высекает с презрением.

Я не знаю, как у Алаева это получается, но любая его реплика звучит будто оскорбление. Даже самая, на первый взгляд, безобидная.

– С того, что ты ничего не ешь, – отвечаю просто.

А затем кладу в рот кусочек поджаристой яичницы и с особым смаком ее пережевываю. М-м-м, пальчики оближешь.

– Я ем, – бросает безразлично. – Но только еду, которая мне нравится.

Ну вот опять. Вроде прямым текстом не обидел, но в душу поднасрал. И маме, и мне, и, уверена, даже Анвару Эльдаровичу.

Какой все-таки мерзкий сноб! И как я могла запасть на него в клубе?

Дура ты, Лера, дура!

– Ясно, – киваю якобы понимающе. – О вкусах не спорят. Я слышала, что в Африке люди часто употребляют в пищу коровью кровь, а в Китае едят столетние яйца. А что предпочитаешь есть ты? Ядовитых тарантулов?

– Лера, хватит! – просит мама, недовольно поджимая губы.

Тимуру моя ирония тоже не по вкусу. Его взгляд пропитан холодной ненавистью и ощущается на коже неприятным, почти электрическим покалыванием.

В эту секунду Алаев напоминает добермана, который с непоколебимой решительностью может откусить голову. Но при этом обезоруживающе красив.

Черт! Если бы не потрясающие внешние данные, возненавидеть этого парня было бы гораздо проще. А так… Все время приходится напоминать своему поплывшему мозгу, что он мне не друг. И другом никогда не будет. Худшее, что нам светит, – это открытая война. Лучшее – отстраненность и безразличие.

Как ни странно, Алаеву хватает ума оставить мою дерзкую реплику без ответа, и я мысленно засчитываю ему очко. Ведь в данной ситуации сводному удалось повести себя по-взрослому, несмотря на мои провокационные выпады.

Надо быть умнее, Лера! И сдержаннее. Любая необдуманная выходка – козырь в рукаве Алаева.

Остаток завтрака протекает в тишине. Лишь блюдца да ложки жалобно позвякивают. Ощущение дискомфорта витает над столом.

Неприятную атмосферу разряжает внезапная трель телефона. Анвар Эльдарович прикладывает к уху трубку и властным голосом гаркает:

– Да, Борис.

Несколько секунд он сосредоточенно слушает своего собеседника, а потом коротко кивает:

– Понял тебя. Не торопись.

А затем сбрасывает вызов.

– Лера, – взгляд мужчины обращается ко мне, – Борис попал в небольшое ДТП и не сможет отвезти тебя в институт.

Да-да, вы не ослышались, на учебу меня возит личный водитель. На шикарном глянцевом Порше. Я до сих пор в шоке. Даже не верится, что это все происходит наяву.

– Ничего страшного, – тут же отзываюсь я. – Доеду на автобусе, – однако через секунду вспоминаю, что мы живем в коттеджном поселке и до ближайшей остановки общественного транспорта пилить не меньше получаса. – Ну, или на такси.

– Глупости, – отмахивается Анвар Эльдарович. – Сегодня Тимур тебя подвезет. Вы же в одном корпусе учитесь.

Первая эмоция – сопротивление. Ну уж нет! В машину к этому хаму я не сяду! Да он же меня где-нибудь на полпути выкинет!