А осенью, в порыве что-то изменить, я вернула своей шевелюре родной светло-золотистый оттенок, вновь став почти пшеничной блондинкой. Вот только рука не поднималась обновить фото.

Да и фамилию на девичью не поменяла, так и была Рита Немирова. Ведь Игорь звал меня Рита… Ритуля…

– Рысюля… – голос Сани вырвал меня из плена воспоминаний.

– А? – непонимающе отозвалась я.

– Кажись, рысь вдалеке скачет, – пояснил напарник.

Я прислушалась. Морозец был хоть и легким, но воздух очистил до кристальной тишины. Так что в этом безмолвии я услышала, как где-то впереди раздался треск ветвей. Едва уловимый, но достаточно отчетливый, чтобы распознать поступь пушистой красавицы. Могу поспорить, что, реши мы двинуться в ту сторону, найдем на снегу отпечатки, которые будут идти не в ровную линию, как у лисы или волка, а виться змейкой.

Но не стоило искать неприятности на стороне, у нас и свои были! Например, сломанная фотоловушка.

К слову, о последней. За мыслями о бывшем и рыси я и не заметила, как мы подъехали к склону. Лучи закатного солнца уже алели на снегу, а сосны отбрасывали густые чернильные тени, которые вот-вот готовы были раствориться во мраке ночи.

Тот был не очень высоким – пара десятков метров. И даже не сильно крутым. По летнему времени спуститься – раз плюнуть. Но то – когда на тебе нет теплой куртки, которая больше напоминает фуфайку, толстых штанов и валенок.

Саня, конечно, как джентльмен, вызвался спуститься сам, но… Он был куда тяжелее, круглее и, чего греха таить, неуклюжее. Так что я лишь махнула рукой и начала осторожно слезать.

Пробираясь по заметенному уступу по пояс в снегу, я невольно подумала, что папа с мамой, может, были в чем-то правы, советуя мне хорошенько подумать, прежде чем отдавать документы на биохим. Сидела бы сейчас в тепле, в белом халатике в ординаторской или на судебном заседании адвокатствовала…

Эти мысли были сродни туманной дымке или?.. Вокруг меня собралась белая марь. Самая что ни на есть настоящая, молочная, вязкая, как кисель!

Я нахмурилась, не понимая, что происходит.

– Саш, ты видишь это?! – крикнула я, сделала шаг назад, и тут нога подвернулась, словно наступила на булыжник, и я, теряя равновесие, взмахнула руками и полетела вниз.

С обрыва!

Какого еще обрыва?! Откуда он тут взялся? Да еще такой отвесный и…

Эти мысли пронеслись в моей голове в то время, как тело летело в пропасть. Ветер ударил в лицо наотмашь, сердце забилось где-то у горла, готовое сбежать из клетки ребер через гортань. Я была уверена, что это конец. Я уже зажмурилась, приготовившись к последнему вдоху в своей жизни, после которого тело размозжит о камни там, внизу.

Но вместо этого ощутила рывок. Меня дернуло вверх. Ткань куртки затрещала, грудь сдавило, воздух выбило из легких так, что вместо крика я лишь открыла рот, как рыба, выброшенная на берег.

И лишь спустя пару секунд смогла понять, что меня схватили мощные пушистые лапы. Я, едва не свернув шею, оглянулась и увидела мех. Много меха. Густого, белого, с черными крапинками.

«Не рысь, а барс», – отстраненно констатировал мозг, пытаясь в этом сумасшествии зацепиться хотя бы за какую-то нормальность. Второй мыслью было: «Я жива! Черт подери! Жива! Хотя, скорее всего, сошла с ума…»

Замечание было здравым, потому как суровая реальность горных вершин, сверкавших в полуденном солнце, не предполагала. Да и замков, самых что ни на есть настоящих, с пиками башен, зубчатыми стенами – тоже.

Но это все было! Как и мое спасение!

Я не могла поверить в него и верила до отчаяния одновременно. А теплое дыхание зверюги и надежная хватка сильных лап лишь придавали уверенности в только что произошедшем.