— Алекса!!— казалось, будто эту Алексу искала вся деревня. — Алекса!

Будь девочка не такой уставшей, она бы заметила, что почти все жители деревни с факелами вышли на улицы. То, когда её заметят, было вопросом времени. Но пока маленькая незваная гостья оставалась незамеченной.

— АЛЕКСА! — раздался женский крик прямо за её спиной, да такой сильный, что она невольно вздрогнула и обернулась.

Ей пришлось зажмурить глаза от яркого света. Маленькие ладошки невольно потянулись к лицу, чтобы прикрыться от ослепляющего света. Но ей не дали этого сделать.

Левую руку девочки схватили и отвели вниз, а после подняли её подбородок так, чтобы на него падал свет.

— Алекса, слава Пяти! Ты жива! — девочку притянули к себе и обняли так крепко, что у той невольно вырвался стон. — Мы боялись, что не отыщем тебя, родная. Пойдём в дом.

С этими словами её повели куда-то.

Женщина крикнула деревенским, что Алекса нашлась. Девочка не сопротивлялась. Она просто хотела спать.

Её привели в тёплую избу, раздели, вымыли и накормили. Расчесали волосы деревянным гребнем и заплели в косу. Уложив спать, даже поцеловали в висок, но девочка уже этого не почувствовала. Как только её голова коснулась подушки, она провалилась в сон.

Утром девочка проснулась с первыми петухами. В избе никого не было, поэтому она могла осмотреться в незнакомом ей месте.

Дом был добротный и бревенчатый, с двумя комнатами. Она спала у очага, на котором висели травы и сушился чеснок. Посередине комнаты стоял деревянный стол с тремя табуретками. На одной из них спал пушистый серый кот. Он зашипел, когда девочка подошла ближе и, спрыгнув, выбежал на улицу через приоткрытую дверь.

Справа, в углу, располагался небольшой иконостас, состоящий из иконок Пяти. Им поклонялись во всём Ладоргане, и эта деревня не была исключением.

На одной из стен девочка увидела прикреплённый на гвоздь портрет ребёнка. Его выполнили весьма талантливо с помощью угля на куске бересты. Все черты лица были переданы очень реалистично, и девочка долго вглядывалась в этот рисунок.

Девочка, что смотрела на неё с портрета, была Алексой. Той самой Алексой, что погибла в лесу от когтей горного льва. А та, что стояла теперь в этой избе вместо неё, являлась самозванкой.

Но об этом не мог никто узнать.

Никто бы и не догадался, что вчера отыскали не Алексу.

Теперь у неё было её лицо и её имя. И жизнь, которую она так и не прожила.

***

Теперь девочка звалась Алексой. Она носила её голубые платья и вплетала в волосы её ленты. Ухаживала за скотиной, кормила свиней, пекла хлеб, доила коров. Росла и гуляла с деревенскими девчонками и мальчишками.

Прошло семь лет, за которые она стала заменой Алексе. Называла женщину, спасшую её тогда в ночи, своей матерью, а её доброго мужа — отцом. Но кошмары, настигающие её по ночам, не давали забыть ей настоящее имя. Ведь во снах её родители, с которыми она была связана кровными узами, звали её отнюдь не Алекса.

В один из прекрасных солнечных дней уходящего лета она со своей подругой Николь и с двумя сыновьями пекаря — Давидом и Джоном — отправились на речку купаться. Там, стоя по пояс в воде, её в первый раз поцеловал Джон. На обратном пути они набрали целые подолы земляники. А дома мать Алексы сделала им ягодные пироги. День был прекрасным, вот только, не успев толком заснуть, она снова провалилась в кошмар.

Беги!

Она слышала, как ей кричат это вслед, пока неслась босыми ногами по холодному мраморному полу.

Беги! Беги!

Её сердце готово было выпрыгнуть из груди. Дыхание перехватило. Девушка проснулась и, толком не понимая, что происходит, выскочила из избы и побежала куда глаза глядели. Всё дальше и дальше от уже ставшей родной деревни.