– Какая разница, откуда мы получим описание? Либо от живого и здорового Максимилиана, либо с его чуть покалеченной версии? Своей цели мы достигнем в любом случае. Проверка в реальных условиях, когда подопытный будет сражаться за свою жизнь без оглядки на преподавателей, позволит нам увидеть все аспекты способностей, о которых многие стараются умалчивать.

– На первом уровне мы не сможем обеспечить нужного уровня опасности, – заметил ректор. – Там практически не осталось серьёзных противников.

– Никто и не говорит о первом уровне. По-хорошему, следовало бы отправить Максимилиана сразу на третий, но сейчас предлагаю ограничиться вторым. В качестве страховки отправлю с ним Призрака. Пусть фиксирует всё, что будет делать наш смертник, и не позволит случиться летальному исходу. Если парень сможет выбраться самостоятельно, да ещё и ресурсы притащит, значит, у него появится право на полноценное обучение. Мы подготовим достойного мага, способного закрывать разломы до четвёртого уровня включительно. Если же он окажется обычным человеком… Какая смертнику разница, когда наступит его последний час? Сейчас или через несколько лет? Проведём экспресс-подготовку да отдадим его церковникам. Максимилиана Валевского вычеркнули из списка живых, так давайте относиться к нему соответственно.

Пробуждение вышло тяжёлым. Голова раскалывалась, взгляд долгое время не мог сфокусироваться, и его застилала какая-то белёсая пелена, тело слушалось с превеликим трудом, было холодно, но разум работал на полную катушку.

Я могу мыслить. Могу ощущать. Могу дышать, хоть и с трудом. Что это означает? Что каким-то неведомым образом я выжил! Несмотря на уверенность служителя Света в том, что после смерти душа попадает в иной мир и продолжает там существовать, я никогда в это не верил. Слишком много ограничений накладывалось на то, чтобы попасть именно туда, где хорошо. То не делай, туда не смотри, о том не мечтай. Слишком сложно, чтобы быть правдой. Значит, принимаем тот факт, что я остался жив и меня закинули в какую-то холодную камеру. Видимо, собираются судить за нападение на людей герцога. Плевать – я повеселился на славу и теперь готов к любому исходу. Единственное, чего я точно не допущу, так это безразличного отношения к своей судьбе. Идти на плаху с высоко поднятой головой не по мне. Пока есть силы и возможность – нужно драться, выгрызая всех и каждого. Остальное вторично.

Зрение восстановилось быстро – буквально через пару минут после того, как вернулось сознание. Я с трудом уселся – тело вело себя необычно. Словно два-три дня вообще не двигалось, и мышцы затекли так, что мне даже вдохнуть было больно. Закусив губу, чтобы случайно не застонать, я принялся разминаться. Вначале сидя, а по мере восстановления подвижности уже стоя. Окружающее пространство мне не нравилось, поэтому не хотелось встречаться с его возможными обитателями неподготовленным.

По чьей-то странной прихоти я оказался помещён в пещеру, а не в тюремную камеру. Видимость была отличной – синие кристаллы, что росли, казалось, отовсюду, давали достаточно света. Пещера, где я очнулся, была небольшой, всего три-четыре метра шириной и примерно полтора меня в высоту. Она соединялась широким и относительно длинным переходом с другой пещерой гораздо большего размера, где что-то периодически двигалось. Глаз не успевал зацепиться за контуры, но желания шуметь и привлекать к себе внимание не возникало. Тело, как я уже заметил, вело себя слишком непривычно.

Но на этом странности не заканчивались. Я оказался одет в удобную форму, похожую на костюм охотника. Одежда не стесняла движений и была приятна на ощупь. На камнях рядом со мной обнаружилось двухметровое боевое копьё и походный охотничий рюкзак, что вначале показался мне пустым. Ошибку я осознал, когда заглянул внутрь. Там находилось три небольших флакона с синей жидкостью, один бутерброд, бутыль с, надеюсь, водой, а также лист бумаги с мелким текстом, но многообещающим крупным заголовком: «Постановка задачи».