После фигура императора рассыпалась на осколки, которые со всех сторон окружили застывшую камнем фигуру землянки.

Еления очнулась и побежала прочь из роскошного зала.

***

И снова Еля искала выход, куда-то бежала по переходам, через залы, леса, лаборатории, торопилась, и не находила.

Когда она решила, что бороться бессмысленно, она в изнеможении сдалась, отстранённо подумав, что нужно бороться до конца, — так учил всегда отец, так говорила мама, и так внушали Мадлен с бабушкой Бердайн.

Но сил больше не было, и она остановилась, обессиленно прислонилась спиной к холодной стене и сползла на пол. Она впервые остановилась в этом заколдованном лабиринте и стала ждать... просто ждать без всяких мыслей...

*****

Крупная нервная дрожь сотрясала замёрзшее тело, а холод проникал в самую глубину, пробираясь до измученного сердца.

Она окончательно сдалась?

Еля пока не знала... Возможно...

Она чувствовала себя слишком уставшей и разбитой, а все суставы выламывало так, что хотелось принять обезболивающее лекарство.

Еля не понимала, что с ней происходило.

***

Сначала она не поверила, но когда вновь услышала странно знакомый голос, раздающийся словно издалека: «Ты здорова... услышь меня...», то стала невольно вслушиваться в слова.

Лениво, без надежды.

Она здорова? Ей казалось, что она умирает...

Голос упрямо и нудно повторял: «Ты здорова...»

А затем в противоположном конце длинного темного перехода появились три сияющие точки, которые медленно поплыли в её сторону. Галлюцинации?

По мере приближения точки увеличивались, и Еления разглядела, что это были расплывчатые и прозрачные фигуры.

Призраки?.. Призраки.

Страха почему-то Еля не почувствовала.

От изнеможения она не могла сосредоточиться и сфокусировать на фигурах рассеянный взгляд. Но упрямо смотрела, почувствовав необъяснимую надежду, осознавая, как в груди неожиданно стало разливаться тепло.

Сначала оно занимало лишь маленькую точку, размером с игольное ушко, в районе сердца, но с приближением трех фигур точка увеличивалась, занимая все больше пространства, а в мыслях стало проясняться.

«Я здорова, я выживу... здорова... выживу...»

По мере того, как расстояние между нею и призрачными фигурами сокращалось, их очертания становились все чётче, а Еления с недоверием во все глаза уставилась на них.

Отец, мама и старший брат.

Они были точно такими, какими она их запомнила в счастливом прошлом. А ещё... самыми родными и любимыми.

В груди разлилось уже такое сильное обжигающее тепло, что Еля мгновенно согрелась.

— Потерялась, маленькая моя? — Петер Лайберт с доброй улыбкой смотрел на неё, а когда Еля поняла, что от переполнявших чувств не может сказать в ответ ни одного слова, а горячие слёзы заливают лицо, отец наклонился и легко поднял на руки ее хрупкую ослабевшую фигурку. — Я отнесу тебя в безопасное место.

— Всё будет хорошо, — совсем рядом прозвучал мамин голос, а потом мама ласково погладила её по голове.

— Тебе ещё рано к нам, сестрёнка, — с грустью произнёс Карл. — Ты должна жить, малышка.

***

Мадлен не поверила своим ушам, когда со стороны кровати Елении раздался слабый, еле слышный голос:

— Мадлен... пить.

Фурия подскочила, как ошпаренная, уронила вышивку, бестолково заметалась по комнате, не понимая, что она хочет найти, куда бежать и что делать. Но чуткий слух снова уловил еле слышное:

— Пить...

Мадлен замерла, огромным усилием воли взяла себя в руки, тело начало мелко и нервно подрагивать. Медленным шагом фурия подошла к столику с графином, полным воды, налила стакан, половину разлив и на стол, и на себя, и уже спешным шагом направилась к Еле.