— О, уже?

Анна отложила расческу. На туалетном столике, среди хаоса рассыпавшейся косметики возвышался флакон с собачкой на этикетке.

— «Для легкого расчесывания», — прочитал Крис.

— Не надо так смотреть. Думаешь, иначе этот войлок расчешешь? — Анна прикоснулась к голове. Среди колтунов проглядывались расчесанные пряди.

— Несколько раз налысо брилась, пока подружка не подсказала, — взгляд девушки заволокло пеленой. — Ну и что, что собачий? Ладно, ставь сюда... А ты что, есть не будешь?

— Я не голоден. Я пойду, дел много.

— Ага, — Анна слушала не его, а собственный желудок. И только убедившись, что последствий не будет, решилась съесть кусочек галеты.

Дверь осталась открытой. Шум из комнаты помогал зацепиться за реальность, и все же, прежде чем шагнуть в темноту лестницы, Крис перекрестился.

Жить он решил в комнате на первом этаже. Но прежде следовало привести дом в порядок. Крис нашел фартук, обследовал кладовку... батареи бутылок с моющими средствами хватило бы и на собор, не то что на кухню. Рулоны мешков для мусора, тряпки, губки, швабры...

— Как в магазине, на любой вкус...

Но все это сейчас оказалось кстати.

За работой Крис потерял счет времени. Бездумно щелкнул тумблером, когда стемнело, и продолжал убираться при свете лампы.

— Крис! Крис!

Шепот вернул его в реальность.

Стакан выскользнул из потерявших чувствительность пальцев. Падал медленно, словно во сне, и рассыпался на сотни кусочков. Со звоном они разлетелись по кафелю, заскользили под стол, под холодильник, испуганными мышами забились в щели плинтусов...

— Что с тобой? — в дверях стояла Анна. — Я тебя напугала? Извини.

— Ничего, — Крис опустился на колени, собирая крупные куски. — Просто неожиданно позвала.

— Не надо руками! Порежешься!

Крис снова вздрогнул. На пальце тут же выступила алая капля.

— Ну вот, разве можно стекло, и голыми руками? Даже без перчаток. Не нашел их, что ли?

— Никогда ни пользуюсь, — Крис машинально сунул палец в рот.

Железо скрипит и рвется, как картон. Кромки, острые, как пилы, вгрызаются в плоть. Кровь... Её запах заполняет пространство, хочется бежать прочь, чтобы не видеть, не осязать, не обонять... Не чувствовать.

— Да что с тобой? — резкий запах вернул Криса в реальность. — Крови боишься? Тогда не смотри! — Анна кинула вату с нашатырем в пакет с мусором. Коробка с крестом уже стоял на столе. Белое и красное. Снег и кровь...

— Руку давай, — ранку защипало от антисептика. Бинт туго обхватил порезанный палец. — Вот и все. Отдыхай, страдалец. Я доделаю.

Крис смотрел, как девушка двигается по кухне. Бледность еще не прошла, худоба указывала на серьезную болезнь. И ему стало стыдно:

— Сядь! Едва ходишь. Тебе нельзя напрягаться.

Анна отложила тряпку:

— Ты точно в обморок не упадешь? А то мне страшно что-то...

— Не упаду.

Но убираться перестала. Открыла холодильник и долго смотрела на полки.

— Что-то конкретное ищешь?

— Инспектирую! — она достала сок и глотнула прямо из пачки.

— Стаканы же есть чистые! — возмутился Крис и осекся.

Анна изменилась. Ребра все так же грозились прорвать не только кожу, но и тонкую футболку, но двигалась девушка неожиданно легко. Она наконец-то расчесала волосы, и бусинка на заколке покачивалась туда-сюда в такт движению. А еще... теперь Анна казалась гораздо моложе. Крис не поверил ректору, когда тот назвал возраст сновидицы — двадцать пять лет. Но теперь она выглядела именно так. Двадцать пять лет. Ни больше, ни меньше.

Струйка сока побежала от уголка губ по щеке, спустилась ниже. Крис непроизвольно облизнулся — почему-то захотелось пить. Да так сильно, что во рту появился привкус яблочного сока — чуть кисловатый, освежающий...