– Она ведь вообще не пила, – пояснила Урсула. – Все об этом знали и зааплодировали, а тетя Флоренс сразу же сказала: «Получилось не совсем честно. Вы же не знали о моих привычках. Если ваши дела настолько плохи, обратитесь в мой благотворительный фонд. Мы посылаем туда горы яиц из Маунт-Мун».

В голосе Урсулы зазвучала неуверенность. Дуглас Грейс с громким смехом пришел на помощь:

– Тогда женщина крикнула: «Не надо мне ваших яиц!» – а тетя Флосси сказала: «Вот и хорошо, по крайней мере в меня они не полетят». Все так и покатились со смеху.

– Да уж, язычок у нее был острый, – проворчал Фабиан.

– И какая находчивость, Фабиан, – восхитился Дуглас.

– А дети так и остались без яиц.

– Но ведь это не ее вина! – возразила Урсула.

– Конечно, дорогая, – успокоил ее Фабиан. – В данном случае я ничего против нее не имею. Но давайте продолжим. Должен сказать, что я даже получил удовольствие от ее предвыборной кампании.

– Ты не понимаешь нашего менталитета, – заявил Дуглас Грейс. – Мы здесь любим рубить с плеча, а тетя Флосси была в этом деле мастер. Поэтому всех и покорила. Они просто ели у нее с рук. Правда, Тери?

– Да, она была очень популярна, – ответила мисс Линн.

– А муж принимал участие в ее общественной деятельности? – поинтересовался Аллейн.

– Это его и сгубило, – сказала мисс Линн, продолжая звякать спицами.

Все изумленно замолкли, а мисс Линн невозмутимо продолжила:

– Ему приходилось колесить по округе с одного собрания на другое и подолгу сидеть у трибуны. В доме постоянно стоял гвалт. Красный Крест, Женский институт, политические партии – все они толклись здесь. Даже в эту комнату, которая считалась его кабинетом, все время кто-нибудь вламывался.

– Но она так о нем заботилась! – запротестовала Урсула. – Это несправедливо, Тери. Она так трогательно за ним ухаживала.

– Это все равно как если бы о нем заботился ураган.

Фабиан и Дуглас рассмеялись.

– Вы жестокие и неблагодарные люди! – вспыхнула Урсула. – Мне стыдно за вас. Сделали из нее какое-то посмешище! Как вы можете? Ведь она для всех вас столько сделала.

Дуглас Грейс энергично запротестовал. Уж он-то любил свою тетушку, как никто другой. Он, конечно, поддразнивал ее, но ей это нравилось. Дуглас так разволновался, что даже покраснел от негодования. В комнате повисло тягостное молчание.

– Раз уж мы о ней заговорили, ради всего святого будем честными, – с жаром произнес он. – Ведь мы все любили ее. Правда?

Фабиан передернул плечами и ничего не сказал.

– Ее смерть была для нас страшным ударом. Разве не так? И мы все согласились на приезд мистера Аллейна. Если мы собираемся препарировать ее характер – а это, по-моему, пустая трата времени, – мы должны быть честными.

– Несомненно, – подтвердил Фабиан. – Долой все запреты, выскажем то, что накопилось. Но ведь сейчас очередь Урси?

– Ты же сам перебил ее, Фаб, – заметил Дуглас.

– Разве? Прости, Урси, – кротко произнес Фабиан. Развернувшись, он положил подбородок на ручку ее кресла и с притворным смирением посмотрел на нее снизу вверх.

– Мне стыдно за тебя, – несколько неуверенно произнесла она.

– Пожалуйста, продолжай. Ты уже подошла к сорок первому году, когда парламентская карьера Флосси расцвела пышным цветом. К этому времени, мистер Аллейн, мы все уже были здесь. Дуглас, оправившийся от ран, но признанный негодным для дальнейшего прохождения службы, по мере сил помогал вести хозяйство. Тери укрепляла престиж Флосси, беспрерывно стенографируя и делая перекрестные ссылки. Урсула… – Он чуть запнулся. – Урсула всех очаровывала. А я был своего рода клоуном. Падал с лошади в горах, терял сознание и оказывался в чанах с химикатами, которыми травили овечьих блох. Эти злоключения ставили меня на одну доску с моим несчастным дядей, который вел безуспешную борьбу со своим эндокардитом. Продолжай, Урси.