– Я, конечно, не слишком разбираюсь в живописи, зато точно знаю, что мне нравится, а что нет, – вступил в дискуссию Дуглас Грейс.

– Да неужели? – тихо пробормотал Фабиан и уже громче сказал: – Разве энергичность такое большое достоинство, Урси? Мне кажется, чрезмерная живость весьма утомительна для окружающих.

– Если только не направить ее в нужное русло, – заметил Грейс.

– Но с ней так и было. Вспомните, сколько хорошего она сделала! – воскликнула Урсула.

– Она действительно посвятила себя общественной деятельности, – поддержал ее Грейс. – За одно это я снимаю перед ней шляпу. У нее была мужская хватка.

Расправив плечи, он вынул из кармана портсигар.

– Не скажу, что я в восторге от деловых женщин, но тетушке Флосс надо отдать должное. Она была настоящим чудом, – заключил он, сев рядом с мисс Линн.

– И не только как член парламента? – предположил Аллейн.

– Конечно, – ответила Урсула, не отрывая взгляда от Фабиана Лосса. – Не знаю, почему мы вдруг о ней заговорили, разве что специально для мистера Аллейна.

– А почему бы и нет, – отозвался Фабиан.

– Тогда он должен знать, какой незаурядной личностью она была.

Фабиан отреагировал несколько неожиданно. Протянув длинную руку, он слегка дотронулся до ее щеки.

– Вот и расскажи нам, Урси, – мягко произнес он. – Я целиком за.

– Но вы же мне не верите! – воскликнула Урсула.

– Не важно. Расскажи мистеру Аллейну.

– Мне кажется, мистер Аллейн приехал сюда, чтобы провести профессиональное расследование, – вмешался Дуглас Грейс. – Вряд ли наши домыслы существенно ему помогут. Ему нужны факты.

– Но вы ведь все равно заговорите о ней. И будете несправедливы, – сказала Урсула.

Аллейн слегка поерзал на стуле.

– Я с удовольствием выслушаю вас, мисс Харм. Пожалуйста, расскажите о миссис Рубрик.

– Да, Урси. Мы все тебя просим, – поддержал его Фабиан.

Девушка быстро оглядела присутствующих:

– Это так странно. Мы уже несколько месяцев о ней не говорили. И вообще, я не слишком умею выражать свои мысли. Ты серьезно, Фабиан? Это так важно?

– Думаю, да.

– Мистер Аллейн?

– Я того же мнения. Мне хочется иметь представление о вашей опекунше. Миссис Рубрик ведь взяла вас под опеку?

– Да.

– Значит, вы хорошо ее знали.

– Мне кажется, что да. Хотя мы познакомились, когда мне было уже тринадцать.

– Расскажите, как это произошло.

Сжав руки, лежавшие на коленях, Урсула наклонилась вперед, попав в круг света от лампы.

– Видите ли… – начала она.

Урсула заговорила с некоторым вызовом, но с запинками и паузами. Фабиан по мере сил помогал ей, превращая сольное выступление в некое подобие диалога. Дуглас Грейс, сидевший рядом с Теренс Линн, иногда говорил той что-то вполголоса. Теренс занялась вязанием, что как-то не вязалось с ее подтянутой внешностью, и постукивание спиц вносило в обстановку нечто домашнее. Грейсу она не отвечала, лишь раз на ее лице мелькнула улыбка. Аллейн заметил, что зубы у нее мелкие и острые.

Постепенно Урсула осмелела, и необходимость в помощи Фабиана отпала. Теперь она говорила уверенно, стремясь нарисовать истинный портрет своей опекунши.

Постепенно картина приобретала все более четкие очертания. Девочка, потрясенная известием о смерти матери, сидит в холодном кабинете директрисы школы.

– Мне сказали об этом еще утром. Вечером я должна была ехать поездом домой. Все были очень добры ко мне и проявляли крайнюю тактичность. Но мне не нужна была их деликатность. Мне хотелось тепла, причем в прямом смысле слова. Меня била дрожь. Даже сейчас я слышу сигнал ее машины. Он был похож на звон колокольчиков. Мимо окон проехал автомобиль, а потом в холле послышался голос, который спрашивал обо мне. Прошло уже много лет, а я до сих пор вижу ее перед собой, словно это было вчера. На ней была меховая шапочка, и от нее чудесно пахло духами. Она обняла меня и весело сказала, что будет моей опекуншей и заберет к себе. Ведь она была лучшей подругой моей мамы и находилась рядом, когда это случилось Я, конечно, слышала о ней. Она была моей крестной. Но, выйдя замуж, какое-то время жила в Англии, а когда вернулась, мы уже переехали и жили слишком далеко. Поэтому мы не виделись. Итак, я поехала с ней. Вторым опекуном был мой английский дядюшка. Он военный, живет по строгому распорядку и был просто счастлив, когда тетя Флоренс (я всегда звала ее именно так) взяла все в свои руки. Я оставалась у нее до следующего учебного года. Потом она приезжала ко мне в школу, и это было чудесно.