"Я оглохла" – отстранено подумала Марина. Под ногой громко и отчетливо хрустнул кусочек стекла.

"Нет, не оглохла – онемела. А лучше бы – ослепнуть"

- Ален… - мучительно выдавила она из разом пересохшего рта и смутно удивилась звуку собственного голоса, - Пашка…

Ответа не было, да и не могло быть, это Марина поняла сразу.

Не смотреть. Ничего нет, никого нет, это все только продолжение кошмарного сна. Ей кажется, кажется! Злое наваждение.

Она шагнула раз, другой, стараясь не глядеть, ни в коем случае не глядеть никуда, кроме отчаянного зареванного детского личика, выглядывающего из-за перильца деревянной кроватки. Она должна, она должна дойти!

Словно по натянутому канату Марина шла. Подошвы туфель прилипали к кровавым пятнам на полу.

Она протянула руки, подхватывая маленькое легкое тельце. Малыш судорожно забился, скользким угорьком вывертываясь из объятий, из перекошенных губок послышался уже знакомый вой, на лбу вздулись тоненькие венки. Крепко прижав вырывающегося Сашку к груди, Марина почти выпрыгнула в коридор, вбежала на кухню.

Схватив чайник, она оглянулась в поисках детской чашечки. Наверное, осталась в комнате. Ладно, сойдет любая. Она неловко прижала стакан к Сашкиным губам. Он замотал головой, принялся колотить ручонками, стакан разлетелся вдребезги.

- Еще осколки, - прошептала Марина, словно в забытьи глядя на стекло.

Сашка снова рванулся, чуть не упал, захрипел:

- Мама, мама!

Марина в ужасе вскрикнула, покрепче перехватила малыша, прижала его головку к своему плечу.

- Успокойся, маленький, успокойся, Сашенька, все хорошо, все уже хорошо, я твоя тетя…

Марина распахнула холодильник. Йогурт, банка сока. Авось сойдет. Смутно подумалось: малышам вроде нельзя холодное. Ладно, не до правил сейчас. Усадив Сашку себе на колени, она впихнула в него первую ложку. Пацаненок ел с жадностью, давясь, Марине приходилось его придерживать. Сок тоже был принят с благосклонностью. Марины он уже не боялся, она почувствовала как крохотные пальчики ухватились за ее руку. Она попыталась поудобнее посадить его, положила ладонь на животик…

Сашка закричал отчаянно, как зверек, дернулся, принялся отпихивать ее от себя. Придерживая его крохотные, беспомощно вырывающиеся ручонки, Марина подняла рубашечку. На выпуклом животике багровели два круглых ожога.

- О господи, - не выпуская Сашку из рук она бросилась в ванную. Плакать малыш уже не мог, он только натужно хрипел, пытаясь высвободиться.

- Не надо, маленький, не надо, мой хороший, сейчас, сейчас тетя тебе поможет.

Розовый тюбик крема лежал на самом видном месте, видно, Аленка им часто пользовалась. Наскоро смазав ожоги, Марина уложила малыша на сгиб руки.

- Тяжеленький!

На руках Сашка затих. Марина прошла в спальню и попыталась опустить малыша на двуспальную родительскую кровать. Маленькие ручонки немедленно вцепились в воротник костюма и Сашка повис на Марине, чуть не опрокинув ее.

- Что ж ты делаешь? – пропыхтела Марина и почти рухнула рядом с ним. Сашка отчаянно жался к ней, суетливо хватаясь за Маринины плечи, руки, лицо…

- Ну тихо, тихо, тихо… - прошептала Марина, снова беря его на руки. Она сидела, мерно раскачиваясь и напевала:

- А-а-а-а-а, спи, мой мальчик, засыпай, а-а-а-а, усни скорей… - укачивать его, не укачивать, неизвестно. Если бы она хоть общалась с Аленкой, а то ведь ничего о привычках малыша не знает. Впрочем, этот вопрос Сашка разрешил сам. Через минуту он уже спал, доверчиво уткнувшись головенкой Марине под локоть. Она медленно уложила его поверх покрывала, выскользнула в коридор и выловила в сумке мобильный. Набрала короткий номер.