– Это мое! – крикнула Нэнси.

– Что именно? – спросил Бриссенден, развернувшись к ней.

– То, синее! Это мой шарфик! Откуда… – Нэнси попыталась подняться с кресла, но рука дяди на плече удержала ее на месте.

– Хорошо, только не притрагивайтесь к нему! В этой комнате ничего нельзя трогать! Харди, выведи всех в… Чем это вы заняты?

Мужчина из группы позади биржевого телеграфа бочком придвинулся к столу и, протянув через него руку, резко и решительно ответил полковнику:

– Собираюсь воспользоваться телефоном.

– Нет! Уйдите оттуда!

– Мне надо позвонить в свой офис, – заявил мужчина, поднял трубку и начал набирать номер.

В два прыжка Бриссенден оказался рядом с ним, одной рукой выхватил у него трубку, а второй оттолкнул, да так сильно, что тот едва устоял на ногах.

– Шею себе не сверни… – тихо прошипел полковник; угроза была слишком серьезной, чтобы повышать голос.

– Кестер, выруби уже эту тарахтелку! Спасибо. – Бриссенден тяжелым взглядом обвел присутствующих. – Торп скончался. Его убили. Ему стреляли в спину, и оружие осталось лежать вон там, на полу. Все здесь слышали выстрел, а кто-то из вас его и произвел. Мне известно, что кое-кто тут из важных персон и считает, что ему важнее позвонить в свой офис, чем позволить мне исполнить мой долг. Вот ты, иди-ка сюда.

Одетый в форменную куртку охранник, с еще зажатым в руке револьвером, наконец отыскал место событий и стоял теперь у окна. Топая, он приблизился к полковнику.

– Откуда ты? У Корлисса работаешь?

– Нет, сэр. В агентстве Бэскома.

– Мозги в голове имеются?

– Да, сэр.

– Воспользуйся ими. Харди, выведи всех в другую комнату – ту, что с роялем. Им запрещается разговаривать, звонить, покидать помещение. Если кто-нибудь вздумает возмущаться, приструни. Если кто-нибудь решит выйти, приказываю стрелять по ногам, если потребуется. Этот человек тебе поможет. Если кто-нибудь выходит в туалет, он проводит. Никто не должен мыть руки. Их потом осмотрят, чтобы понять, кто устроил стрельбу. Я останусь здесь. Мне понадобится этот телефон.

– Вы нарушаете сразу пять или даже шесть законов, полковник, – без всякой агрессии в голосе заметил Текумсе Фокс.

– Правда? Вы, что ли, их сочиняли?

– Нет, но они мне нравятся. А вам следует справляться со своей работой, не объявляя военного положения. Меня это немного печалит, не более того. Если я, захотев с кем-нибудь поговорить или ополоснуть руки, схлопочу затем пулю в ногу, у вас могут возникнуть кое-какие сложности с вашей собственной шеей.

– То есть вы отказываетесь…

– Пока даже не думаю об этом. Просто сообщаю: мне нравится свод наших законов. Я вам подыграю, в разумных пределах. У вас, бесспорно, есть право очистить эту комнату, но в музыкальной гостиной сейчас жарко как в аду… – Взгляд Фокса скользнул по лицам вокруг. – Предлагаю, леди и джентльмены, перейти всем на боковую террасу.

Все зашевелились, объединенные общей целью.

– Вы! – гаркнул Бриссенден. – Дворецкий! Как фамилия?

– Б-б-беллоуз, сэр.

– Можете отключить все остальные телефоны в доме, чтобы работать остался только этот?

– Разумеется, сэр.

– Сделайте это. Немедленно!

Беллоуз покосился на Джеффри и Миранду. Джеффри был безучастен. Миранда посмотрела на Фокса.

– Поступайте, как вам угодно, миссис Пембертон, – пожал плечами Фокс. – У полиции нет права ограничивать доступ в любую часть дома, за исключением этой комнаты, где произошло убийство. Вы могли бы…

– Будьте вы прокляты, Фокс!..

– Полегче, полковник. Я всего лишь констатирую факт. И собирался добавить, что миссис Пембертон могла бы сотрудничать с вами, если пожелает.