А это круто, когда на тебя вот так обрушиваются неприятные откровения. Так круто, что вздохнуть не можешь. И ведь он знал, что не связываются факты, рвется веревочка. Понимал же умом еще тогда, что все не так... А все равно купился. Съел.

Замелькали перед мысленным взором картинки.

Мать... Она могла извратить что угодно, это даже тени удивления у Олега не вызвало. Но тогда, три года назад, он об этом еще не знал. Вернее, знал, догадывался. Но не в такой степени. Это потом, когда она развернулась вширь во всей красе и во всем уродстве.

С матерью будет разговор особый. Как раз и повод есть увидеться - совет директоров.

Но теперь он думал не о ней. Ведь словам Ларисы Серовой он все равно тогда не поверил. Та горничная, Танькина подружка Маша. Это же она рассказала ему «по секрету», что у Таньки был хахаль, и что ей деньги на свадьбу были нужны. И потом все тряслась, отводила глаза, когда его видела, как будто он накинется на нее и сожрет.

Вот значит, как.

Олег мысленно чертыхнулся, и ведь хорошая такая, правильная тихоня. И такой талант ладить со всеми! Смогла набиться Лизе в подружки и при этом из милости у хозяйки не вышла. Она же продержалась у его мамаши дольше всех! А потом еще после всего умудрилась переметнуться к Феликсу.  

А вот к Феликсу у него тоже был особый разговор. То, что он узнал, заставляло Олега просто кипеть от бешенства. Какой, мать его, долг?! Какой иск за дело трехлетней давности?! Ваза? Совсем из ума старый черт выжил, что ли? Неееет! Он не выжил из ума, он зачем-то делал это с извращенной жестокостью. Зачем???

Мозги, тренированные бизнесом, прошерстили варианты мгновенно.

Но все же одно пятно, гигантское, белое, осталось - ее личная жизнь.

У нее мог быть кто-то еще. Это задевало за живое, но он должен был выяснить.

Олег смотрел на женщину и понимал, что разбираться придется с самого начала. Спросить с матери, с Феликса, с тех, кто врал ему. С нее, черт побери, спросить. С себя самого.

И платить по счетам придется долго.

Но то, что он совсем не вспоминал о ней, неправда.

- Я не забыл, - возразил он. - Ты сильно изменилась.

- Да, я изменилась, - проговорила Таня и стала выбираться из его рук.

Да, она сильно изменилась и внутренне, и даже внешне, и он это видел. И даже не знал, какой она ему нравится больше. Пожалуй, теперешней она ему нравилась больше. Она адски заводила его своей недоступностью, своей силой, сопротивлением. Даже самой ненавистью, обжигавшей его как лед.

Значило ли это, что Олег забыл ту маленькую Танечку, нежную и ласковую как котеночек? Нет. Он хотел вытащить ту прежнюю Таню из этой холодной стервы, глядевшей на него с презрением.

Надо было только проверить кое-что.

Осталось ли это между ними, потому что если нет...

Женщина была напряженной в его руках и отчужденной. Ох нее просто хлестало волнами обиды и горького презрения. И да, Олег понимал, что она хочет уйти, а он совершает насилие. Но это было нужно.

- Стой, - прошептал. - Перестань вырываться. Стой...

И все-таки прикоснулся к ее губам своими.

28. глава 28

Можно говорить себе что угодно, желать головой, противиться. Но вот срабатывает великая химия. И все, ты уже не властен над собой.

Хочешь сопротивляться?

Но разъем уже соединился. Одна искра - и потек ток. Цепь замкнулась.

Это неправильно, жестоко, ломает баррикады, которые ты себе хочешь выстроить. Но...

Отрицать это бессмысленно.

Вычитай, умножай, дели, складывай доводы, неважно, все равно все сойдется в ноль.

***

Никуда ничего не делось, одно касание губ, и в омут провалились оба.