А потом сидел злой как черт, ждал, когда все это закончится. Все на часы поглядывал, чтобы ее не упустить. Но работалось со злости хорошо.

Отлично работалось!

***

Когда Таня из этой кухоньки вылетела, сама не знала, куда ее понесет. Главное - прочь оттуда! Как можно дальше от него! От этого самуверенного, бессердечного, бездушного пользователя.

Выбежала как была, в платье и в сменных туфлях. Нырнула в подошедший лифт и вниз. Скорее вниз, на воздух. Уже почти дошла до выхода из вестибюля, а снаружи снег. Выскочила на крыльцо, под козырьком сухо. Но холодно. Холодно стоять в одном платье и туфельках на тонкой подошве.

Зато от холода проясняется в голове.

Обхватила себя руками, смотрела, как падают снежинки, подтаивая в воздухе, и вдруг как будто рубильник переключился в душе. Зачем она здесь?

Долг? Плевать на тот долг, спокойствие дороже. Здесь он все равно не даст ей жизни. Таня постояла еще минуту, осмысливая окончательно, а потом вернулась в приемную.

А там он, Олег Серов. Да еще Дементьев.

Неееет. Видеть ей Олега Серова не хотелось. Уселась за стол, а эти двое ушли в директорский кабинет, и хорошо, что ушли. Потому что говорить с кем-то у Тани сил просто не было.

И... да, тут хороший соцпакет. Высокий оклад, да... И люди (кроме директора, конечно) к ней хорошо относятся. Но так будет лучше. А долг? Как-нибудь выкрутится.

Ошибкой было, что она тогда согласилась. Ничего, она исправит ошибку.

Села ровно. Положила перед собой чистый лист, и руки по обе стороны его. А ком в груди душит, душит. Медленно выдохнула, а потом написала заявление об уходе. Теперь оставалось только дождаться, когда это бесконечное совещание закончится и все оттуда выйдут. И занести заявление директору на подпись.

Долго, как долго тянется время, когда ждешь.

Было уже 5.30, когда двери директорского кабинета открылись и оттуда показалась толпа. Они переговаривались между собой и с ней. Отпускали шуточки, испытывая ее терпение. Но наконец все-таки покинули приемную.

- Пора, - сказала себе Таня. И пока еще была решимость, подхватила со стола свое заявление об уходе и пошла в директорский кабинет.

Опять на ее пути возник Олег Серов. Таня чуть не столкнулась с ним в дверях. Дернулась от неожиданности и замерла. Ее так распирало от эмоций, что невозможно было вымолвить ни слова, горло как будто сковало. А он смерил ее странным взглядом, резко захлопнул дверь, а потом развернулся и медленно направился к своему столу.

Сел, сложив руки и проговорил ей:

- Присядьте, Татьяна Аркадьевна.

Тане много чего хотелось высказать, но она подошла и села в кресло напротив. Секунду висело тяжелое, давящее молчание. Он прожигал ее странным взглядом, а губы кривились. Она понимала, что вязнет в этом идиотизме, надо все это разорвать. Только хотела сказать... Но он ее опередил.

Прищурился, откинув голову.

- А скажи-ка мне, Танечка, как тебе удалось уговорить Феликса, чтобы он тебя сюда пристроил? Хотела быть поближе ко мне? Соскучилась? - покатал слово на языке и выдал: - Или деньги кончились?

Твою маааать!

Тане казалось, что у нее в мозгу сейчас взорвется что-то. Что-то ответственное за здравый смысл. Но взрыва не последовало, ее всю залило холодом. Медленно, медленно выдохнула, сжимая кулаки, до тех пор, пока никаких чувств не осталось. И проговорила совершенно без эмоций:

- К вашему сведению, Олег Феликсович, я здесь отрабатываю долг за антикварную вазу, разбитую мной в вашем особняке в тот знаменательный день, когда ваша мать вышвырнула меня на улицу. Некоторое время назад господин Серов разыскал меня сам и предъявил требование: выплатить полную стоимость вазы в течение недели или отработать в его фирме сумму долга с процентами. В противном случае, как он сказал, против меня был бы возбужден иск, - она перевела дыхание и, взглянув наконец ему в глаза, продолжила: - А вас, Олег Феликсович, я ненавижу. И знай я, что придется вас тут встретить, никогда не согласилась бы на перевод. Но ничего, еще не поздно все исправить. А долг я как-нибудь иначе отработаю.