— Это ты предлагаешь абсурд.

— Веди в дом или клянусь, ты пожалеешь, — прошипела я, окончательно потеряв всякое терпение. Я и так шла этому олуху на уступки. А он еще выпендривался. Вы посмотрите, какая цаца!

Я не оставила ему выбора. Все это время Саша сидел в моей машине и пристально на нас смотрел. В одном я была уверена точно – Дмитрий тоже не хотел расстраивать малыша лишний раз.

— Ладно, идем. И Сашу возьми…

Сына снова взяла в руки прислуга, она же отвела его наверх, показывать мальчику новую комнату.

— Я не знаю, что ты собираешься мне говорить, но…

Мы снова оказались в той же самой гостиной, в которой виделись в первый раз. Дима занял место у дивана, скрестил руки на груди в оборонительной позе, а я, а что я? Я не стала мешкать. Развернула бумаги, которые держала в руках и положила их на стол.

— Слушай и не перебивай меня, договорились? — Соколов закатил глаза, но все же кивнул. Отлично. — Я знаю, какая у тебя репутация в народе. Ты этакий мистер Хитклифф, за тобой протянулся слишком длинный след из девушек, которые в итоге плохо закончили. Все твои дамы сердца, как одна, оказываются либо в могиле, либо в клинике. В светском мире ты завоевал дурную славу и, уверена, выбор, на ком жениться, у тебя уже не велик.

— С чего ты вообще решила, что я хочу жениться?

— Я сказала – не перебивай меня! Это не все. Я знаю, что ты, как и твой отец, и вся твоя семья, помешен на равнозначных браках. Как и все богатые люди до вас и после вас, вы хотите себе в супруги ровню. И я могу это обеспечить.

— Разумеется. Фотограф, бывшая моделька, без образования…

— Еще раз перебьешь и еще раз получишь по лбу, — твердо заявила я, имея такое же твердое намерение совершить заявленное. — В бумагах ты найдешь документы и родословное древо. По отцу я веду свое происхождение из старинного дворянского рода. В определенный момент истории практически все уехали за границу и осели во Франции, пара человек остались здесь, в России. От них и ведется папина линия. Если ты не веришь, то можешь проверить, возможностей у тебя предостаточно. Отец всю жизнь о них рассказывал, я знаю, что он не врал. Женившись на мне, на матери своего ребенка, ты не просто осчастливишь того, кого называешь единственным наследником, но и поправишь свою репутацию в определенных кругах.

— Это все? — хмуро поинтересовался Соколов спустя некоторое время молчания. — Или есть еще, что предложить?

— Что ты такое несешь?

— А то, что ты можешь иметь детей. Столько, сколько захочешь.

— Это такая шутка?

— Почему же шутка? Вполне себе настоящее заверение.

— Это не смешно, — прорычал Соколов сквозь зубы. — Уходи по-хорошему, уходи сама, иначе я тебя заставлю.

— Ты даже не выслушаешь меня?

— Нечего слушать, ты несешь бред! — Он схватил меня за локоть, собираясь выпроводить за дверь.

— Донорская сперма, которую ты сдавал – цела. Она все еще существует, все еще заморожена и вполне себе активна!

— Что?

— Что слышал.

— Я проверял…

— Когда? Неделю тому назад? Я забрала ее семь лет назад! В той клинике, где все проводило, уже несколько раз сменился весь персонал, там и заведующий уже другой, тебя это не смущает? Дело-то не вчера происходило!

— Что ты… не может быть… — прошипел Дмитрий, тем не менее, отпуская мою руку.

— Семь лет назад, Карина Волк пропала со всех радаров. В какой-то момент из клиники мне позвонили и спросили, что делать с оставшимся материалом: моим и твоим. Я решила оставить их. Яйцеклетки и сперматозоиды. И то, и другое – потенциальная жизнь. Да и кто знает, как все обернется, куда повернет судьба? Сегодня у тебя все есть, завтра – ничего. У меня рука не поднялась уничтожить свои собственные гены. Но в какой-то момент, довольно скоро после рождения сына, мне стало не до того, расходы были большими, платить за их хранение стало нечем. И тогда Марк их забрал. Их передали в другую клинику, и он продолжил за них платить. Он делает это по сей день, как настоящий друг, считая это моим подарком на все дни рождения. Я все это к тому, что…