— Но…

— Я случайно получил этот ожог на производстве. И с тех пор очень хорошо знаю, что нужно быть аккуратным, если не хочешь долгих и неприятных последствий. Запомнил на всю жизнь. Такими уроками полно мое детство, так что поверь, я держал в руках не только дорогие мобильные телефоны. А сегодня мой первый выходной за последние два года и взял я его только ради сына. Единственного сына, который у меня может быть.

— Что?

— Ты не ошиблась разве что в девушках. Парочка последних действительно оказались безумными, — как ни в чем не бывало, улыбнулся Дмитрий. Так, словно не поведал мне только что ужасные истории из своего детства.

Господи… кем были его родители, если считали такое нормальным? И кто, в здравом уме, имея большие деньги, заставит корёжиться своего ребенка на опасном производстве вместо того, чтобы учиться и играть в детство?

— Я смогу дать Саше все. Школы, учителя, заграница, лучшее образование, все, что он пожелает. Со временем, он унаследует все, что у меня есть. Иных наследников, прямых и непрямых, нет, никогда не было и никогда не будет.

— Почему? — тихо поинтересовалась я. Как-то меня сбил с настроя наподдать этот жуткий шрам.

— Я не могу иметь детей. Больше нет.

— Как?

— Вот так. Карина, можно сказать, сделала мне одолжение. Я уже почти смирился с тем, что не смогу завести ребенка, врачи поставили свой диагноз пять лет назад. А тут… это дар. И я не откажусь от этого дара. Буду выгрызать его зубами, если понадобится.

— Насколько я слышала, самая распространённая причина того, что у мужчины не может быть детей – это венерические заболевания и их сопутствующие. Уверена, нагулялись Вы знатно, — выплюнула я.

Я тебе еще покажу, кто еще кого выгрызет!

Нет, мне было жаль маленького мальчика, с которым, по всей видимости, обращались довольно жестко, чтобы вырастить достойного наследника империи, но будь Дмитрий другим, не похожим на своих своенравных и жестоких родителей, то вел бы себя иначе, по-другому.

Он бы пришел ко мне, объяснил все по-человечески, предложил бы какие-то варианты, рассказал свою историю, выслушал бы меня, в конце концов! Но нет. Он не видел во мне мать, человека, личность. Только инкубатор. И цель. А ребенок не мог быть целью. Он не был вещью. И я не собиралась это пытаться объяснить взрослому мужчине. Если он не понимал этого без меня, то не понял бы и со мной.

— Думай, что хочешь, — равнодушно выдал Соколов, пожимая плечами. — Я свое слово сказал. И я не намерен менять своего решения. Александр - мой сын и останется со мной.

— Ах, вот оно что?! Тогда знайте, что я…

— Мам? — Я вздрогнула, услышав голос Саши. Он появился в дверях неожиданно и теперь смотрел на нас озадаченно, если не сказать, расстроенно.

— Что такое, солнышко?! — Я бросилась к сыну, позабыв о Соколове, которому собиралась высказать столько, что он запомнил бы до конца жизни. Присела коленками прямо на холодный, мраморный пол, не обращая на дискомфорт никакого внимания.

— Почему вы опять ругаетесь? — Саша нахмурился, сведя бровки к переносице.

Действительно, ребенок не понимал, почему мама так злится, когда долгожданный папа вдруг взял, да вернулся. Он ждал его. Саша всегда ждал своего отца. Он постоянно спрашивал о нем, рисовал для него рисунки, делал открытки к каждому празднику, уверяя, что отдаст ему все, когда тот, наконец, вернется.

Это было ужасно, жесткого и неправильно, но я не могла ничего поделать.

Наверное.

— Это из-за меня? — совсем тихо спросил он, заставляя мое сердце упасть.

Нет, нет, нет, только не это!