А дом… дом, как дом, пол мира в таких жили! Пусть советских времен, но зато крепкий, перестоит многие замки!

Я много работала и трудилась, чтобы у Саши было все – игрушки, книги, спортивные секции. У меня была своя жилплощадь, машина и бизнес. Не у каждого было столько же и плевать, что думал Соколов, я не собиралась давать вытирать об себя ноги! Я гордилась тем, что смогла достичь, и никто не был вправе отнимать у меня это чувство!

— А Вы у нас, видимо, королевских кровей, господин Соколов? Привыкли весь мир считать за грязь? Позвольте тогда поинтересоваться, сколько Вам примерно лет? Двадцать пять, тридцать пять?

— Тридцать два. К чему этот вопрос?

— А к тому, что я очень сомневаюсь, что за тридцать два года минус детство и образование, Вы смогли бы заработать на этот дом, в котором мы находимся. Сами. Значит, рискну предположить, что, либо Вы нечисты на руки и представляете себя кого-то, вроде бандита, либо Вы просто маменькин и папенькин сынок. На криминального авторитета Вы не тянете, уж простите, они более… харизматичные и уверенные в себе что ли... Вы же – обычный щёголь. Что-то подсказывает мне, что эти руки, — я кивнула в сторону скрещенных, ровно как у меня ладоней на груди, — не держали ничего тяжелее мобильного телефона. Вы родились с золотой ложкой во рту, из нее же Вас и кормили, а затем Вы выросли и принялись тратить родительские деньги направо-налево. Все, чем Вы заняты, так это тем, что показываете окружающим, какой Вы роскошный, вычурный и необыкновенный. Вы не работаете, не занимаетесь ничем полезным, скорее всего, шатаетесь по вечеринкам и меняете одну безумную женщину на другую. Я права?

Как тебе такой портрет себя любимого, а?! Получите, распишитесь.

— Как замечательно ты рассуждаешь, однако, Алена.

— Хватит мне тыкать!

— А я-то думал, что у матери моего ребенка нет образования. А вы поглядите-ка, психолог, как есть! Видит людей насквозь, может составить психологический потрет сходу, только взглянув на человека, — Дмитрий хмыкнул, усмехнулся, затем покачал головой. — Я думал, ты умнее, Алена, даже несмотря на то, что у тебя нет диплома хотя бы колледжа…

Вот же… очень хорошо, что мы были далеко от плиты. Там как раз покоилась сковорода, тяжеленая такая, с мясным рагу, которое я приготовила. А то она сейчас как раз пришлась бы под руку. Прищучила бы я этого индюка!

Ну, простите меня великодушно, что пахала с четырандцати, чтобы мать с отцом могли сорока лет на заводе могли себе позволить что-то, кроме гречки и черного хлеба! Простите, что всю жизнь старалась помочь им! Не получила образования, да, зато заработала на все нужное и себе, и им, и жила не хуже других, и ребенок мой ни в чем не нуждался!

Сволочь. Сволота. Сволочище!

— Что Вы делаете?! — Я не успела ответить на наглое и самоуверенное заявление заносчивого типа, потому что опешила. На кой-то черт он стал расстегивать рубашку, а затем вообще зачем-то повернулся ко мне боком. — Что Вы… — Я охнула и тут же прикрыла рот ладошкой.

— Нравится? — Соколов ухмыльнулся, правда взгляд при этом стал обжигающе холодным и тяжелым. На животе и боку, а также частично на руке красовался большой шрам. Кажется, от ожога. Неслабый такой. Было видно, что ему много лет и он давно зарубцевался, но он все равно бросался в глаза.

— Что это… — Я подняла взгляд на Дмитрия, который теперь уже одевался обратно.

— Это доказательство того, что ты судишь людей, не узнав о них ровным счетом ничего.

— Не понимаю…

— Да, я богат. Я наследник большого состояния в четвертом поколении. Только вот вырасти таким, как ты меня обрисовала, не вышло. Травму, последствия которой ты увидела, я получил много лет назад, будучи еще ребенком. Отец полагал, что из единственного сына должен вырасти достойный наследник, который преумножит состояние Соколовых. Для того, чтобы знать толк в деле всей жизни моей семьи, моего отца, деда и прадеда, я начал работать очень рано. Чтобы понять, с чем ты имеешь дело в тридцать, в этом нужно начинать разбираться в десять-двенадцать.