- У тебя срыв, - неожиданно произносит, будто входит в положение. – Немудрено с такой работой.

Наблюдаю, как администратор двигается к своему шкафчику, открывает его и копошится. Достает оттуда стеклянный флакончик.

- Это что? – спрашиваю, пока Лена захлопывает шкаф и мигрирует к кулеру.

- Успокоительные капли. Их прописал мне невропатолог, не волнуйся, - наливает в пластиковый стаканчик воду. – Или ты думаешь как, я до сих пор не поехала кукушкой? Исключительно из-за своей железной выдержки? – подносит стакан и флакончик мне. – Сколько весишь?

- Пятьдесят три или чуть меньше.

- Тогда пять капель.

Рассчитав дозу, подает мне лекарство. Леночка и себя не обделяет. Тоже принимает.

Как на беду, администратор вынуждена оставить меня одну и вновь бежать в зал, чтобы передать обслуживание седьмого стола другой официантке.

Я же остаюсь на диванчике. Снимаю маску и кладу ее рядом. Мое сердце замедляет ритм, улетучивается телесный жар. В мыслях по-прежнему Касым, но из-за действия препарата я перестаю реагировать на мужчину так остро. Тревога напрочь исчезает и клонит в сон.

Удобно запрокидываю голову на спинку и медленно моргаю в потолок. Переключаюсь на воспоминания о сыне и расслабляюсь.

- Новицкая, а ты чего здесь прохлаждаешься? – как гром среди ясного неба звучит голос директора.

- Девчонки разобрали столы. Я на подхвате! – тут же вру и подстрелышем встаю с дивана.

Самвел, коренастый восточный мужчина смотрит на меня хмуро. Он не поощряет бездельников.

- Тогда идем, - приказывает. – У нас в клубе ЧП.

- Что случилось? – выпаливаю в ответ и спешно надеваю маску.

- Нет времени объяснять.

Сердито зыркнув, указывает на дверь, чтобы я поторапливалась. Вслед за Самвелом шагаю из подсобки в зал, замечаю, что на сцене творятся какие-то странности.

Уже полночь и по плану должно начаться коронное выступление наших танцовщиц в образе белых лебедей. К Большому театру этот номер никакого отношения не имеет.

Скорее выступление эксцентричное. Подточенное под вкусы местной «интеллигенции». И костюмы у артисток соответствующие.

Сейчас же на сцене в красном платье дергается Лиля и завывает песню, про мужчину, от которого хочет сына.

Опять смотрю на широкую спину директора, облаченную в цветастую рубаху. Самвел уверенно двигается через весь зал к гримерке танцовщиц, а я за ним.

- Снежана подвернула ногу и больше не сможет выступать, - хрипло говорит директор и распахивает для меня дверь.

К чему  он это сказал? Резонный вопрос.

Я, вся охваченная недопониманием и неким смятением захожу в гримерку, но словно попадаю на другую планету, порабощенную хаосом.

Здесь очень яркий свет, что нужно прищуриться. Размалеванные девчонки бегают по просторной комнате и второпях переодеваются. Пушистые страусиные перья, окрашенные в белый, буквально взмывают в воздух. Кто-то из девушек уронил коробку с инвентарем.

Чувствую слабый запах алкоголя и мысленно осуждаю ветряных девиц. Но каждый гибнет в депрессии по-своему. К танцовщицам отношение скотское.  Неблагодарные гости не считают их за людей.

На бархатном пуфе в углу сидит Снежа, рыдает, держится за голень.

- Мне оказать ей первую помощь? – поворачиваюсь к Самвелу.

- Нет. Побудешь Черной лебедью вместо Снежаны.

- Что?! – вскрикиваю, но мои вопли мало волнуют директора. – Я не умею танцевать!

- А мне плевать, - за секунду Самвел превращается в зверя. Его массивная небритая челюсть напоминает мне пасть. Он кладет свою большую ручищу мне на плечо и одним движением припирает к стене. – Ты же говорила, что в прошлом была актрисой? Значит, у тебя есть опыт выступления перед публикой, - хрипит мне прямо в лицо.