И этот борец за правду отправил меня в Шерб!

Я отступил в сторону, пропуская группу девушек, которые стрельнули в меня заинтересованными взглядами и тут же ускорили шаг. На мне был плащ, я привычно натягивал его на себя, чтобы поменьше использовать магию. Кто знает, как к ней отнесутся местные защитные артефакты?

Но всё равно поведение девушек удивляло. За сегодня я их встретил немало – и совсем юных, и пожилых, красивых и совершенно обычных. И все они ходили в обществе мужчин или группами по пять. Ну и нравы в этом королевстве!

Пора было возвращаться, чтобы успеть нормально поужинать и подумать о том, как действовать дальше.

Замер, в потрясении разглядывая то, чего никак не ожидал увидеть. Храм Лакко! Откуда он здесь? Храм давно позабытого божка, о котором и у нас-то вспомнили лишь благодаря приказу сумасбродного короля. А здесь?

Применил магию, теперь уже не боясь, что на неё отзовутся охранные чары, откинул капюшон и поднялся по лестнице, не отрывая взгляда от золотых букв, опоясывающих колонны.

– «Лакко – правда, Лакко – ложь, где ты не ищешь, там найдёшь». Так себе стишки, но ты, наверное, оценил, – хмыкнул я. И вошёл в храм.

Он был не таким, как тот, что построил я. Снаружи монументальный, но внутри небольшой и простой, наполненный воздухом и светом. Я по глупости пытался задобрить старого бога, а тот, кто творил это место, действовал от души. Уверен.

– Принимаешь ли ты на себя ответственность, сын мой?

Я развернулся и увидел, как из тени появился жрец в сером одеянии. Невольно хмыкнул, решив, что сегодня мы с ним похожи.

– Принимаю, отец.

– Что привело тебя в храм, сын мой? – он пригласил меня к алтарю.

– Поиски истины, отец, – я встал боком, чтобы видеть, что происходит вокруг. Просто привычка, взращённая недоверчивостью Саната.

– Истины нет. Ты молишься тому, кто лучше других даёт понять, что правда и ложь – две стороны одной медали. Ты думаешь, что тебя обманули, – я нахмурился, услышал, как стукнула дверь, но не стал смотреть, кого ещё принесли боги, поглощённый словами жреца. – И это так. Ты обманулся и был обманут. Но та ложь для кого-то – правда.

– Объясни.

Голос прозвучал хрипло. Неужели этот несносный божок наконец-то решил мне помочь?

– Мог ли ребёнок солгать или сказать правду? – ясные глаза жреца смотрели на меня почти равнодушно, но в то же время слишком понимающе, он знал больше, чем говорил. И это злило. – Пять лет Лакко дал тебе, чтобы возмужать, вырасти, стать сильным. И ещё пять – ей, чтобы осознать, что может быть дороже всего.

– И что же?

Жрец покачал головой:

– Не тот вопрос.

– Почему Лакко не дал нам просто пять лет, а не… десять? – с трудом спросил то, что имело значение.

– И снова не тот вопрос, сын мой, но я отвечу и на него. Та, кто не вступила во взрослый возраст, не может снять с себя ответственность.

– Она несовершеннолетняя? – прошептал, едва веря в то, что слышу.

И мозаика собралась. Десять лет! В этом унылом королевстве совершеннолетие наступало в двадцать один год. И если тогда, в Храме, она побоялась признаться, что ей всего одиннадцать, то всё сходится. Улыбнулся, чувствуя, как с плеч скатывается тяжеленный камень. И я дурак, вот она – правда! Напридумывал себе страхов, сам в них поверил и чуть ли не проклинал девчонку. А мог бы сесть, вспомнить всё и догадаться сам. Она и там-то мне показалась слишком мелкой и хрупкой, но я даже представить себе не мог, что эта мелочь соврала!

– Спасибо, – искренне поблагодарил жреца и собрался уходить.

Отвернулся, увидел, как закрываются двери. Тот, кто приходил помолиться, тоже покинул храм.