А вот мамуля, наоборот, всегда смеялась, что доживет до ста, чтобы успеть сделать и посмотреть все, что не успела раньше. Лишь бы на своих ногах и при своей памяти. И полгода назад сгорела от рака буквально за пару месяцев…

Отца своего я никогда и не знала - он был тот самый летчик-разведчик-капитан дальнего плаванья. Это уже в школе когда я слишком настойчиво стала пытаться узнать о подвигах отца, мама скрепя сердце призналась, что папаня вовсе не капитан корабля, а алкаш обыкновенный. И остался он в далеком северном городке, откуда мама сбежала от побоев и вечных пьянок, прихватив с собой трехмесячную дочь и единственную сумку с пеленками и ручной швейной машинкой.

Впрочем, нам и вдвоем жилось прекрасно. Мама работала швеей и сарафанное радио приводило к ней постоянных клиентов, так что мы не голодали даже в самые плохие годы. Да и я всю школу и институт ходила в обновках по выкройкам из “Бурды” на зависть всем модницам и сплетницам.

Но в отличие от мамы я выбрала совсем “нехлебную” профессию - химика-технолога. Благо что успела отучиться, получить диплом и даже устроиться в заштатный НИИ. Для большинства молодых специалистов это было то еще болото. Но я не унывала, изучала исследования коллег по всему миру и тайком от руководства проводила собственные опыты, мечтая о Нобелевской премии по химии.

Ага, та самая блондинка с четвертым размером груди из голливудских фильмов, которая и физик-ядерщик и химик-радиолог.

Все так и было, пока я не осталась одна в двадцать два года… Мама была сиротой из детского дома, так что бабушек и дедушек у меня тоже не оказалось. И с этого момента как-то все пошло не так.

- … бегают?

- А, что? - я вынырнула из воспоминаний, с трудом соображая, что Эльжбета явно ждет ответ на какой-то вопрос.

- Говорю, адепты тут к тебе косяком ходят. Женихаются, небось?

- Нет, - я смутилась и покраснела. - Это клиенты.

- Ага, а ректор, который уже тропинку протоптал к твоему забору, тоже в клиенты метит? - по-доброму усмехнулась тетушка.

- Нет, он просто метит. Заборы. Пороги… - буркнула я, хватаясь за тряпку и стирая со стола крошки от пирога. - Яшка, обжора! Хватит уже, а то лопнешь!

Что ответил рыжий кот, я не услышала но судя по всему он не сомневался в своих силах.

Яшка и без того втихую перетаскал половину угощения себе под стол, думая, что мы на него не смотрим. Нам доносилось лишь глухое довольное урчание. Но я не могла его осуждать - оголодавший дух дорвался, наконец, до человеческого общения и еды.

Эльжбета тоже улыбнулась, клятвенно пообещала помочь “внучке Шарля” со студенческой формой и ушла. Похоже, что мои рассказы о трех месяцах моей жизни с мастером Вингольдом ее убедили. Хотя вот я сама себе обязательно устроила бы допрос с пристрастием.

Эх, широкой души женщина!

Ну а я засобиралась к ювелиру. Прихватила с собой драгоценную монету и бусину, а заодно самоуверенность и наглость. Может удастся заодно и серебро сбыть?..

Сегодня было неожиданно тепло для сурового марта. Солнышко пригревало. И все бы хорошо, если бы еще не обострившееся пограничное состояние. Дорогу к лавке ювелира я специально выбирала малолюдную, чтобы поменьше страдать от чужих мыслей, которые с настойчивостью мухи долбились о мое сознание.

Дверь в ювелирную лавку была приоткрыта. Посетителей сквозь витринное окно видно не было и я толкнула незапертую дверь, входя внутрь.

И тут же услышала чей-то плач со всхипами и яростный голос мистера Бигси.

- Грета, это ты?! Грета?! Негодница, где тебя носит?! Вызывай стражу! Я поймал воришку! У-у-у! Дрянь! Тебе отрубят руки и сгноят в тюрьме.