– Ну ясно, – промямлила Терри после затяжной паузы.

Теперь она казалась гораздо старше: у нее не хватало нескольких зубов. Повернувшись спиной к Кей, она нетвердой походкой двинулась по темному коридору. Кей пошла следом. В доме пахло тухлятиной, по`-том, застарелой грязью. Терри свернула в первую дверь налево, за которой располагалась крошечная гостиная.

Там не было ни книг, ни репродукций, ни фотографий, ни телевизора – ничего, кроме пары старых, засаленных кресел и хромого стеллажа. Обломки его валялись на полу. Прислоненная к стене башня новехоньких картонных коробок желтого цвета смотрелась инородным телом.

В центре комнаты топтался босой ребенок в футболке и набухшем подгузнике. Кей знала из документов, что ему три с половиной года. Его нытье, похоже, было бессознательным и беспричинным – просто сигнал присутствия. Он прижимал к себе пакет из-под каких-то хлопьев.

– Это, видимо, Робби? – уточнила Кей.

При звуке своего имени ребенок посмотрел в ее сторону, не прекращая ныть. Терри сдвинула в сторону облупленную жестяную коробку из-под печенья, которая занимала одно из грязных кресел, и примостилась рядом, наблюдая за Кей из-под тяжелых век. Кей присела на другое кресло, стараясь не смахнуть с подлокотника переполненную пепельницу. Окурки частично просыпались на сиденье: Кей ощущала их бедрами.

– Ну здравствуй, Робби, – сказала Кей, открывая досье Терри.

Мальчонка по-прежнему скулил – и тряс пакетом, в котором что-то стучало.

– Что там у тебя? – спросила Кей.

Он не ответил и что есть силы тряхнул пакет. Оттуда вылетела пластмассовая фигурка, которая, описав дугу, завалилась за картонные коробки. Робби заревел. Кей наблюдала за Терри, которая безучастно уставилась на сына. В конце концов мать буркнула:

– Заткнись уже, Робби.

– Может, попробуем достать? – предложила Кей, радуясь предлогу подняться с кресла и отряхнуть сзади брюки. – Давай-ка посмотрим.

Она заглянула в просвет между стеной и коробками. Игрушка застряла у самого верха. Кей протянула туда руку. Коробки оказались тяжелыми; сдвинуть их было непросто. Изловчившись, Кей все же достала фигурку и увидела, что она изображает толстого ярко-лилового человечка, сидящего в позе Будды.

– Держи, – сказала она.

Робби успокоился; он вернул игрушку в пакет и опять загромыхал содержимым.

Кей огляделась; под сломанным стеллажом валялись две игрушечные машинки.

– Любишь машинки? – спросила Кей, указывая на них пальцем.

Ребенок даже не посмотрел в ту сторону и лишь покосился на Кей с расчетливым любопытством. Затем он поковылял к стеллажу, извлек из-под него одну машинку и продемонстрировал ее Кей.

– Би-би, – выговорил он. – Мафына.

– Очень хорошо, – похвалила Кей. – Молодец. Машина. Би-би.

Ей пришлось опять сесть и вытащить из сумки блокнот.

– Итак, Терри. Как ваши дела?

Помолчав, Терри выдавила:

– Нормально.

– Объясню еще раз: Мэтти сейчас на больничном, я ее заменяю. Она передала мне свои записи; я проверю, не произошло ли у вас каких-либо изменений за истекшую неделю, договорились? Тогда начнем: Робби посещает детский сад, правильно? Четыре дня в неделю в первую смену и два дня – во вторую, верно?

Голос Кей, казалось, не достигал слуха Терри, ну разве что издали. Словно та сидела на дне колодца.

– Ага, – ответила Терри, помолчав.

– И что вы скажете? Ему там нравится?

– Ага, – сонно выдавила Терри.

Но Кей внимательно изучала небрежные записи Мэтти.

– А разве сейчас он не должен быть в детском саду, Терри? Разве по вторникам он дома?

Терри, очевидно, боролась с дремотой. Пару раз голова ее начинала клониться то к одному плечу, то к другому. В конце концов она выговорила: