– Я больше не могу, хватит, – молила пересохшими губами.

– Но мне нравится доставлять тебе удовольствие, чувствовать, как ты течешь и сжимаешь меня внутри.

– Я больше не могу…

– Тебе не нужно терпеть, тебе нужно наслаждаться.

– Не могу, прекратите…

– Ты словно мягкий воск в моих руках, я могу научить тебя всему… Раскрыть тебя самой себе.

Мужчина наклонился и игриво потянул губами мой сосок. Новая волна дрожи пробежала по моему телу.

– Не нужно… больше не нужно, – продолжала умолять, потому что его член невыносимо давил внутри меня.

– Хочешь, чтобы я закончил?

– Да!

– Тогда поцелуй меня, по-настоящему…

Ректор рывком поднял меня, притягивая к себе, усаживая на край бортика, хотя мне казалось, что меня удерживает его член, я обхватила руками его плечи, чтобы снизить давление, а мои глаза встретились с его, горящими от возбуждения. Словно под гипнозом я потянулась к мужским губам, впервые в жизни сама прикасаясь к ним. От волнения мои губы слегка подрагивали. Я прикоснулась робко, несмело, будто бы не сидела нанизанной на его член, а лишь впервые сближалась. Витаэл закрыл глаза и выдохнул стон.

– Еще… – прошептал он в мои губы.

Я почувствовала над ректором какую-то пьянящую власть, женским чутьем поняла, что мои прикосновения могут свести его с ума, не меньше, а даже больше того, что он делал со мной.

Я прикоснулась к его губам смелее, теперь это уже было больше похоже на поцелуй, Мардок раскрыл свои губы мне навстречу, и я проникла в его рот язычком. Шумный вздох, и мужчина крепче прижал меня к себе, я почувствовала, как его член пульсирует внутри меня. Руки мужчины перехватили меня под бедра, и он снова задвигался, насаживая меня на себя. Я вцепилась ногтями в его плечи, но боль ничуть не отрезвляла его. Он двигался во мне, словно неумолимый поршень, я снова откинула голову, не в силах сдерживать стоны, все больше переходящие в крики, отражающиеся в мраморных стенах, вместе с постыдными шлепками от быстрого столкновения разгоряченных тел. Внутри меня образовался тугой узел, пугающее, пульсирующее напряжение, и мне хотелось избавиться от него, освободиться…

– Прошу… Да-да… Еще… – абсолютно забывшись шептала я.

– Мое имя…

– Ви-та-эл… пожалуйста… – простонала я, и последний толчок сжал узел еще плотнее, словно черная дыра поглотила саму себя, а затем раздался взрыв, создавая новые планеты.

Я закричала так, что задребезжали витражные стекла. Мое лоно сжалось и запульсировало, а в закрытых глазах мелькали цветные пятна, я была словно везде и нигде сразу, как кот Шредингера, лишь краем своего сознания уловив, как застонал мужчина, как по его телу пробежала судорога, он ненадолго замер, а затем тяжело опустился вместе со мной на борт купальни. Все это уже было как будто не со мной, я уплывала в океан блаженства.

Утром я проснулась с ощущением полного блаженства. Потянулась на мягких шелковых простынях, чувствуя, что лежу словно в облаке, такими были мягкими подушки и одеяло. Только после этого мне закралось в голову легкое сомнение. Ни в моей старой жизни, ни, тем более, в новой, у меня никогда не было такой мягкой постели. Я открыла глаза и осмотрела незнакомую мне комнату. Постепенно в голове стали всплывать вчерашние события, мои щеки густо покраснели, и мне сразу же стало жарко под одеялом. Скинув его, я поняла, что так и уснула обнаженной. Но ректора в комнате не было, и это меня несказанно радовало. Я не знала, как мне теперь с ним себя вести и смотреть в глаза, не заливаясь румянцем. Мне захотелось как можно быстрее одеться и бежать прочь, пока хозяин комнаты не вернулся. Но я точно помнила, что мои вещи вчера были порваны. Если мне придется прошлепать всю академию, завернутой в покрывало, то моей, и без того подпорченной, репутации точно придет конец.