Жреца тут знали, но он, как выяснилось, несколько дней назад уехал в Сандер. Сразу после ритуального отпевания «какого-то высокого тэра». Видимо, моего папеньки…

Лишь рябой мальчишка в длинном белом переднике вспомнил, как нашел свежую харпию для незнакомого мага. Угрюмого, как смерть, и облепленного снегом по самые брови.

Да, верно, тот мужчина собирался в Пьяналавру. Теперь и я вспомнила, как он искал харпию и жаловался на снежные завалы. На нем висела ответственность, и он торопился в столицу к рассвету.

– Харпию вернули?

– Привезли с двойной платой, – покивал паренек, взбивая рыжие вихры под приплюснутой шапкой служки. – Я сам принимал. Только другой маг прибыл, в форме такой… с эмблемой…

– Военный? Из сатарской армии? – прошептала я, окончательно запутавшись.

Мой муж приезжал на Рубежи. Он был магом. Боевым, служивым?

– Нет, там другая… Как вот у академии в Пьяни. Золотистая загогулина, студенты на лацканах такие носят, – помялся служка и почесал затылок. – Но то не студент был, постарше. Младший маг или вроде него.

Значит, харпия прибыла в столицу и добралась до академии… И уже оттуда вернулась с другим наездником в Вандарф.

Информации – сущие крохи. Что муж делал в академии? Учился, работал? Был магистром или просто заскочил по делам короны?

«Ступай за ним след в след», – вспомнилось брезгливое от темной ведьмы.

Выходит, в Пьяналавру? В Академию?

Круги на воде, не иначе. Призрачная ниточка, что рассыплется от неосторожного прикосновения.

И все-таки чутье подгоняло вперед. Искры щекотно разбегались по жилам, подталкивая меня к неизвестности. Вернуться в Хоулден-Холл я всегда успею, а вот академия…

Об учебе я могла лишь мечтать. Да и кто бы позволил хворой аристократке постигать магическую науку?

Я мечтательно зажмурилась. Академия… Слово-то какое. Приятное, сочащееся восторгом и вдохновением.

Акаде-е-емия.

– Чего встала посреди дороги?! – рявкнули над ухом и бесцеремонно отпихнули меня в сторону. Чей-то грубый локоть прошиб ребро под тонкой мантией, и я скривилась от неожиданной боли. – Не прозрачная!

Я всплеснула рукавом – да что же это делается? – и сердито поглядела на спину прошествовавшего мимо тэра. Не так уж много места я занимала на широкой дороге, чтобы он обойти не смог.

В Хоулден-Холле никто не посмел бы толкнуть юную леди. А нынче меня еле ноги держат – с непривычки и от усталости.

И так горько стало – от боли под ребром, от обиды, – что я чуть не расплакалась. Не придумала ничего лучше, чем сдернуть рукавицу и погрозить горбатой спине кулачком. Что еще может слабая леди противопоставить наглому тэру?

Что-то да может…

Черная призрачная плеть сорвалась с ладони, прошелестела по снегу смоляной змеей, ошпаривая дорожку до пара, прожигая длинную извилистую дыру. Подкатилась к тэру, оплела блестящие сапоги и намоталась на голенища так, что мужик запнулся, ахнул и носом полетел в сугроб.

Ох, Судьбоносица!

Привиделось… Морок, морок. Это не мое, чужое!

Не оборачиваясь, тэр поднялся, отряхнулся и пошел дальше своей дорогой. Благо, свидетелей его падения не было и гордость пострадала меньше, чем нос.

Оцепенев от случившегося, я покачнулась и шлепнулась задом в рыхлый снег на обочине.

– Не может быть, что это я, – прошептала вслух, разглядывая голый кулак.

Бледное запястье оплетал черный жгутик. Как причудливый браслет, выточенный из жидкого обсидиана. Только ни снять, ни смыть я это украшение не могла: оно въелось под кожу.

И все-таки я.

Кошмар!

Рассказать о таком – не поверят. А то вовсе целителя-душевника вызовут, и не для жуткой Ворожки, а вполне себе для меня.