Пялюсь в белый потолок, не в силах вспомнить, где нахожусь. Точно не дома, потому что дома у меня другой потолок.

Какой?

Не помню, но уверена, что не белый.

Напрягаю память и чувствую резкий приступ головной боли.

Что же со мной?

– Кто… ни… будь, – хриплю, едва шевеля губами.

Поворачиваю голову, шея затекла. Больно.

Но я замечаю, что в комнате стоит ещё одна кровать, и на ней кто-то лежит.

Да и стены вокруг тоже белые.

Больница?

Вероятнее всего.

– Эй, ты проснулась? – ахает незнакомый женский голос.

Проходит несколько секунд, и вокруг меня начинается какая-то суета. Сначала прибегает медсестра, потом мужчина в медицинском халате. Доктор, надо полагать.

Меня поворачивают, светят в глаза, просят открыть рот. Чувствую себя безвольной куклой.

Куклой без имени.

– Помнишь, как тебя зовут? – словно читая мои мысли, спрашивает врач.

Снова напрягаю память, морщась от болезненных спазмов.

– Оля, – называю первое пришедшее на ум имя.

Может, угадала?

– Верно, умница девочка, – врач заглядывает в бумаги, которые ему подала медсестра. – А лет тебе сколько?

Задумываюсь и пожимаю плечами, потому что… не помню.

– Может, двадцать пять? – предполагаю.

– Почти угадала, – хмурится доктор. – Но это простительно, ведь двадцать шесть тебе исполнилось совсем недавно, – одобрительно улыбается.

Похоже, не так уж всё плохо. Расслабляюсь.

Сейчас мне расскажут, что со мной произошло, и я всё вспомню обязательно. Подлечусь, приду в себя, вернусь домой…

Домой?

– Поля… – выдыхаю ошеломлённо.

Лёгкие сжимаются, превращаясь в сморщенную губку, кислорода катастрофически не хватает.

Я вдруг отчётливо понимаю, что дома меня ждёт дочка. Моя дочка. Полиночка.

С кем она сейчас?

Я ведь живу одна. Кажется. Или нет?

Руки машинально взмывают вверх, пальцами принимаюсь массировать виски, полностью игнорируя тот факт, что в венах у меня катетер, и капельница вообще-то рядом с кроватью на штативе.

– Где моя дочка? – таращусь на склонившегося надо мною доктора.

Хватаюсь за края его белоснежного халата мёртвой хваткой. Приподнимаюсь, заглядывая в серые глаза, обрамлённые крупными старческими морщинками.

– Ань, успокоительное сделал ей, тут всё-таки потребуется консультация психиатра, – хмурится. – В больницу тебя привезла машина «скорой», и никакого ребёнка и близко не было.

– Но как же… – откидываюсь на подушки, больно ударяясь затылком.

Морщусь и пропускаю тот момент, когда в капельницу втыкают иголку и впрыскивают лекарство. Заворожено смотрю за тем, как жидкость течёт по трубке прямо в кровь, медленно моргаю.

Я уверена в том, что у меня есть дочка, иначе и быть не может. И я должна узнать, что с ней произошло, ведь малышка может находиться в опасности.

Поднимаю правую руку. Кольца на пальце нет, выходит, я не замужем?

Может и ребёнок мне приснился?

– Где мой телефон? – бормочу вяло, сонно. – Мне надо позвонить, моя дочка…

– Да хватит уже, – раздражённо фыркает медсестра, а доктор вовсе поднимается и выходит из палаты.

Поворачиваю голову и вижу, как на меня жалостливо смотрит соседка. Может, она мне поможет?

– Скажите хотя бы, сколько я здесь нахожусь? – прошу медсестру, едва сдерживая слёзы.

– Я утром заступила, откуда знаю. Может, всего ночь, а может, и неделю, – равнодушно бросает, ошарашивая.

Чувствую, как на глаза наворачиваются слёзы. Перед глазами отчётливо встаёт образ моей Полиночки. Кудрявые светлые волосики, голубые глаза. Она похожа и на меня, и на отца одновременно, бывает же так.

Я помню, как выглядит этот мужчина, но не помню, в каких мы с ним отношениях.

Зажмуриваюсь, чтобы скрыть рвущиеся наружу рыдания. Не хочу устраивать концерт, уверена, тогда меня точно запишут в ряды психически неуравновешенных особ и дочку найти не помогут.