Его впускают в палату в тот момент, когда я грустно смотрю в окно, и стараюсь не думать о своей двойне. Это ведь двойная нагрузка на организм, ведь так? Когда я и с одной не могла справиться…

– Как ты, дорогая? – неизменная улыбка, безмятежный взгляд довольного жизнью кота.

Пакет он убирает в шкаф.

– Медсестра разберет, не вставай, – предупреждает он.

Для меня, привыкшей к самообслуживанию в больницах, такой подход в новинку.

– Я словно тяжелобольная, – усмехаюсь я.

– Мы это сейчас выясняем, – серьезно отвечает он. – Не исключено, что так и есть.

Неуместная улыбка исчезает с моих губ. Зато он улыбается шире.

– Привез тебе пару журналов, халаты, белье. Оставлю это, – Яр кладет карту на тумбу. – Здесь можно заказать все, что необходимо. Тебе принесут, расплатишься картой.

– Это твоя? – робко трогаю пластиковый прямоугольник.

– Твоя. Специально для тебя открыл.

– Спасибо…

Он молча рассматривает мое лицо. Поза расслабленная, непринужденная. Он везде выглядит одинаково шикарно и уверенно, в больничной палате, как выяснилось, тоже.

Легко трогает меня за подбородок. Я точно его не заслуживаю…

– Не грусти. Тебе нужны положительные эмоции.

– Где же их взять.

– Мы что-нибудь придумаем, – улыбается Яр. – Я договорился с врачом. Тебе разрешили оставить телефон, только интернет нужно отключить. Здесь он под запретом.

– Почему?

– Тебе нужен покой.

– И чем же мне заниматься целыми днями?

Яр нежно щипает за щеку.

– Вынашивать детей. Это твоя главная обязанность теперь, Карина. Извини, не могу сейчас задержаться. Слишком много работы скопилось после нашего отсутствия в городе. Если что звони.

Остаток дня меня обследуют, изучают, еще немного и рассмотрят в микроскоп каждую клеточку. Думать и грустить некогда.

По сравнению с тем, что было раньше, это был колоссальный прогресс. Через несколько дней соберут консилиум, на котором определятся с тактикой ведения беременности. А пока поставили под запрет соцсети, компьютер, даже обычные новости, уложили в постель и прописали лекарства.

– Ограничения до двенадцати недель, – предупредила врач. – Самое главное, не волнуйтесь. Мы сделаем все, что можем, поможем вашему организму, остальное он сделает сам.

Все такие уверенные, кроме меня…

Перед сном звонит Яр, желает спокойной ночи и говорит:

– Все обойдется, дорогая. Заблокируй номер мужа, хорошо? Мне нужно привести дела в порядок. Завтра я заеду.

– Ладно…

Заставляю себя успокоиться.

У меня дела поважнее – вынашивать ребенка, как верно он заметил. Вадима я блокирую сразу, чтобы он не меня не тревожил. О том, что будет дальше с моей семейной жизнью мы с Яром так и не обсудили. С сестрой я поговорила тоже. Соврала, что мы с Яром уезжаем в путешествие. Из суеверий, страха, что все повторится… Подожду, пока все устаканится.

Следующий день выдается безумно скучным.

Я не пересекаюсь с другими больными – нас прячут друг от друга похлеще, чем шпионов, читаю и пялюсь в потолок. О чем только не думаю, вспоминаю жизнь до самого детства, бабушку. Читаю скудную библиотеку в телефоне, налегая на классику. Вечером звонит телефон, но на экране появляется не номер Яра.

– Алло? – все же отвечаю я.

Вдруг он поменял номер. Если кто чужой – просто брошу трубку.

– Карина? – раздается женский голос. – Это Евгения Лебедева, – пауза, во время которой я вроде как должна ее узнать, но я впервые о ней слышу, и она добавляет. – Девушка Ярослава Ярова.

3. Глава 3

– Здравствуйте, – говорю я, и растерянно молчу.

Не знаю, зачем она позвонила.

Откуда вообще взяла мой номер? Вряд ли Яр поделился моими личными данными, чтобы она пробила номер или, тем более, выдал бы мои контакты. Но все же поговорил с ней.