– У меня выкидыш, – сообщаю я медсестре.

Сюда уже спешит врач – слышу суматоху в коридоре

Яр с тревогой смотрит на меня, сжав зубы:

– Ты уверена?

Не отвею, берегу силы. Снова все перед глазами: одиночество, мои бесплодные попытки лечение, осознание, что все было зря. Врач и Яр только зря меня воодушевили. Все равно ничего не вышло.

В палате появляется врач, вслед за ней медсестра вкатывает аппарат УЗИ.

– Подождите в коридоре, пожалуйста, – просят Яра.

Ощущаю, как с меня снимают одеяло и готовят к УЗИ.

– Не переживайте, – советует врач. – Еще рано плакать. Настройтесь на борьбу, Карина. Сердце слышите, мамочка?

Она включает микрофон и я – о, да! – слышу.

– Да… – шепчу я.

В рот попадают соленые слезы.

– Произошло отслойка.

– Да, – выдыхаю я.

– О вас позаботятся… – медсестра убегает за новыми лекарствами для капельницы.

А врач наклоняется надо мои заплаканным лицом. Она улыбается, но я улыбаться не могу.

– Карина, ничего фатального не произошло, слышите? Это угроза прерывания беременности, но не выкидыш. Такое бывает при привычном невынашивании. Мы принимаем меры, и делаем все возможное.

Слова «Это не выкидыш» помогают обрести надежду. Маленькую, слабую, но надежду.

– Я буду контролировать вас каждые тридцать минут, – продолжает она. – Пригласите папу.

– Вас зовет врач! – сообщает медсестра в коридоре.

Яр входит, встревоженно переводит взгляд с заплаканной меня, на уверенную в себе врача.

– Проблема есть, – прямо говорит она. – У Карины угроза выкидыша, но, думаю, все будет хорошо.

Пока я безучастно лежу и прислушиваюсь к себе, они обсуждают прогноз. Я не знаю, сколько в ее словах правды, а сколько – ложных надежд. Но, после лекарств, постепенно становится легче.

– Настройтесь на позитивный исход, – напоследок советует врач. – Я зайду через полчаса, медсестра побудет с вами.

– Я тоже посижу, – говорит Яр, и остается до тех пор, пока я не засыпаю под действием лекарств.

Просыпаюсь ночью. Рядом дежурит медсестра, а разбудила меня тянущая боль в животе.

– Снова болит живот, – шепчу я, и проваливаюсь в полузабытье.

Это продолжается несколько раз за ночь. Я лежу под капельницей, то сплю, то просыпаюсь от боли и стараюсь ни о чем не думать. Ни о хорошем, ни о плохом. Просто живу. В такие минуты страх и надежды на будущее одинаково отравляют. Врач осматривает меня каждые полчаса.

– Ухудшений нет, – резюмирует она через сутки.

– И улучшений тоже, – шепчу я, бледная и уставшая.

– Главное, что состояние стабильное, – поясняет она. – Раз пока удается сохранять беременность, будем надеяться, так и будет.

Я прошу Яра не приходить. Не хочу, чтобы он видел меня в таком виде. Буду только расстраиваться и плакать, а так как телефона у меня нет, я оказываюсь полностью отрезанной от внешнего мира.

Через несколько дней ада, когда я балансировала на острие и не знала, то ли удержусь, то ли рухну, до меня вдруг дошло… Что пошла десятая неделя.

Это так удивляет меня, что на миг становится легко.

Десятая неделя…

Чудо.

Я снова отказываюсь от надежды хотя бы до начала одиннадцатой. И с удивлением дотягиваю до нее. А в середине одиннадцатой недели бесследно проходят и неприятные симптомы.

– У вас все хорошо, – сообщает врач на подходе.

– Вы уверены? – спрашиваю я. – Это точно?

Но по ощущениям понимаю, что я миновала какой-то очень опасный и сложный порог, за которым будет легче. Не на сто процентов, но я зашла дальше, чем все предыдущие беременности!

– Давайте еще подождем, – предлагает врач. – И на конец тринадцатой назначим экспертное УЗИ. Заодно посмотрим пол детей. Я могу пригласить на УЗИ папу?