Около бутылочки стоит большая пачка чипсов и несколько картофелин просыпались на полированный столик. Для меня это – последняя капля моего терпения! Хорошо, хоть мои крошечки этого не замечают – чипсы очень вредны для детских поджелудочных, но Миша и Гриша, как настоящие маленькие мужчины, просто обожают сие лакомство, и сейчас только чудо, а то бишь наличие более интересного конструктора, спасло их организмы от катастрофы.

- Это что такое?! – я стараюсь не орать, чтобы мальчики не вздрогнули, но голос мой максимально возмущенный.

- Привет, Вика! – лыбится мне Рустам Громов белоснежной улыбкой.

- Мам! Мам! – восклицают радостно мои мальчики, - Смотьи, сьто нам дядя-дулачек плинес!!!

- Вик, объясни им уже кто я, чего они меня так называют? Мне неприятно!

У ти, бозе мой: неприятно ему!!! Я настолько злюсь, что мне окончательно сносит крышу.

Я подхожу к мажору, сидящему на моем ковре с мальчиками, хватаю того за накаченный бицепс. Дергаю на себя. Но это я конечно очень самоуверенная, ведь Рустам тяжелее меня в два, а может и больше раз. Наткнувшись на твердокаменное препятствие я по инерции лечу на него. Рустам ловко подхватывает меня и устраивает у себя на коленях. Наши лица оказываются в опасной близи друга от друга. Рустам моментально ласкает взглядом мои губы, будто только и жаждет, чтобы попробовать их на вкус.

- Отпусти! – требую я.

Смотрю беспомощно на Веника, но это бесполезно: он целиком в игре, не замечает ничего из того, что происходит вокруг.

Рустам ухмыляется, но все же отпускает меня.

- Быстро на кухню! – командую я, поправляя сбившийся свитер, и такое сбившееся от нашей спонтанной близости дыхание.

Рустам поднимается протягивает мне руку. Демонстративно игнорирую ее. Быстро идем на кухню. Я закрываю за собой дверь, чтобы мальчики не слышали нашего разговора.

- Какого черта?! – шиплю я.

- Чего ты такая злая, Вика? – делает вид, что не понимает Рустам.

- Ты прикалываешь?! Сначала твой отец похищает меня!

На этих словах лицо мажора вытягивается, будто для него это сюрприз.

- А как только я выбираюсь на свободу, то тут же вижу тебя в своей квартире! Вы достали меня уже!

- Вик, я про отца ничего не знал, - оправдывается Громов младший, - я поговорю с ним, чтобы больше тебя не трогал. А пришел я сюда, чтобы побыть с сыновьями.

- Как складно ты врешь! – не верю я ни единому слову мажора, - Какое совпадение! Меня покатали по городу запугивая и шантажируя, а в этот момент, ты, нейтрализовав Веника пивом и наушниками, окучиваешь моих сыновей своими подарками! У вас совесть есть?!

- Веник твой – отстой полный, - насупливается Рустам. – он же никакущий! Он выпил, закусил и сел играть – дети не волновали его! Я – же другой! Я могу быть другим! Дай мне шанс!

- Слушай, ты другой, - складываю я руки на груди, становясь в закрытую позу, тебя не должен касаться ни Веник, ни я, ни наши с ним отношения, ясно?!

- Нет, не ясно. Херовая у вас семья, коли так происходит.

- Какая есть! – отрезаю я. – А сейчас уходи, и не появляйся тут больше!

- Мама! Мам! Дядя-дулатек уходит? – вбегают на кухню мои двойняшки.

Рустам переводит взгляд с меня на детей, и взгляд его теплеет, смягчается.

- Вик, пусть он меня по-другому называют!

- «Идите, соберите конструктор.» - прошу я мальчиков, а когда за ними снова закрывается дверь я поворачиваюсь к мажору:

- А как ты собрался, чтобы они тебя называли?! Уж не папой ли?

- Папой, было бы идеально. – лыбится мажор.

- Для них папа – Веник! Как ты себе представляешь, если я сообщу им, что ошиблась? Что папа не Вениамин, как они думали с самого рождения, а некий дядя-дурочек?!