– Какая мелочь?

Паша резко сунул деньги в карман, вернее, сделал вид, что прячет их там, на самом деле ловко перевел сложенную вдвое стопку под рукав пальто. Сбрасывать поздно, да и ситуация не та, вряд ли эти ребята менты или народные дружинники. Рукав свитера плотный, деньги под ним, как под резинкой. Он, конечно, новичок, но для такого трюка пальцы тренированные. Сам Дорофей воровать уже не мог, трясучка у него, но учитель он хороший. Человек плохой.

– А кого ты у метро подрезал?

Пашу обступили со всех сторон, стоят, смотрят враждебно, исподлобья, но набрасываться пока не решаются.

– Кого?

– У лоха с мошней фишки вынул, из клифта, – прояснил «тифозник».

– За себя предъявляете? Или за лоха?

Паша знал, как держать разговор в таких случаях, Дорофей часто приводил в дом своих дружков, таких же, как и он, джентльменов удачи, уголовников. Ничего хорошего в том не было, но изменить Паша ничего не мог, а говорили они громко, на весь дом слышно. На весь маленький дом, в котором он жил со своей теткой.

– Ты откуда такой борзый?

– Из Щитниково мы.

– Кто мы? С кем в доле?

Вопросы ставились четко, со знанием дела, но Паша отвечать не торопился: вдруг он имеет дело с ментовской подстежкой? Не нравилось ему по чужим карманам шарить, но понятия он знает и Дорофея сдавать не станет.

– Серьезные люди, за меня спросят.

– А мы обоснуем, за что предъявили. Плёшка – наш район, ты с нашей земли мазу снял.

«Плёшка» – Комсомольская площадь, Паша это знал. Но работал он везде, по всей Москве. Там, где люди толпами ходят, там и он. Дорофей учил, нельзя к одному месту привязываться, а то примелькаешься, менты быстро примут. О том, что на такую вот гопоту нарваться можно, Паша даже не предполагал. Теперь вот знать будет. Если жив останется. А то место темное, сунут «перо» под ребро, и здравствуй, мама. Царствие ей Небесное.

– Нет у меня ничего! – Паша вывернул карманы.

Но «тифозник», схватив его за руку, нашел и вытащил спрятанные в рукаве деньги.

– Нашел!

– Да мы тебе не мусора! – глядя, как его дружок пересчитывает деньги, скривился коренастый.

– Пойдем! – сунув деньги в карман, «тифозник» показал Паше на выход из подворотни.

Шли молча, долго, до Ярославского вокзала, там «тифозный» ушел, оставив Пашу возле квасного ларька под надзором своих дружков.

Паша вопросительно глянул на коренастого. Лет пятнадцать пацану, не больше, держится с достоинством бывалого, но видно, что не бука и поговорить не прочь, но старший не велит. Паша попытался с ним заговорить, но долговязый в клетчатой кепке зыркнул на него и толкнул плечом.

А ждать пришлось долго, наконец подошел седовласый мужчина в годах, с крупным, хищным носом и цепким орлиным взглядом. Статный, солидный, в новеньком кожаном пальто нараспашку, белый шарф, темно-серый костюм. На Пашу он смотрел как ботаник на цветок ромашки, недостойный его внимания. «Тифозник» шел за ним как сурок на задних лапках, заискивал и лебезил, видно, Паша имел дело с очень важной фигурой.

– С кем в доле? – не интересуясь именем, через губу спросил седовласый.

– Так с Дорофеем… Яха там с ним, Верига.

Мужчина кривил губы, слушая Пашу. Не впечатлили его произнесенные им имена. Дорофей, может, и вор, но точно не в законе. Яха с Веригой такие же алкаши, как и он, больше понтов, чем дела.

– Дорофея знаю… – как о чем-то не очень приятном сказал он. – Не слышно про него, давно не слышно… Понимаешь, о чем я, пацан?

– Ну, не слышно, – пожал плечами Паша.

– Не заносит он долю, это плохо.

– Кому не заносит?

– Видишь, Тиха, малютка плохо воспитан, не понимает, что нужно заносить на общее благо.