. Этот вопрос не раз рассматривался [Greenberg 1957: 27–32; Vachek 1935: 5; Вардуль 1964: 35; Мельчук 1997: 162–165]. Отделимость другими служебными элементами не может считаться определяющей [Мельчук 1997: 162], иначе мы должны были бы считать словами в некотором смысле все аффиксы, кроме непосредственно примыкающих к корню. У М. Хаспельмата также выделяются фиксированность / нефиксированность позиции служебного элемента, его узкая/широкая сочетаемость, невозможность/возможность эллипсиса в сочинительных конструкциях, невозможность / возможность анафорической связи с другими частями предложения, недопустимость / допустимость любого эллипсиса, возможность / невозможность неоднозначного соотношения между формой и значением (способность служебного элемента быть «пустым» по значению, «склеенное» выражение нескольких значений и др.). Типичные аффиксы обладают левыми признаками, типичные служебные слова – правыми15. Часть из этих признаков рассматривает и И. А. Мельчук [Там же: 165–171, 196–198], устанавливая иерархию некоторых из них: признак отделимости самый абстрактный и самый универсальный, поэтому ему следует отдать преимущество [Там же: 171] Вероятно, и этот список не исчерпывающий. Структурная связь некоторых признаков между собой, вероятно, существует, но, как указывает П. Х. Мэтьюс, нет логической связи между неразрывностью морфемной последовательности и ее фиксированным порядком [Matthews 2003: 189].

Однако имеется и промежуточный между типичными аффиксами и типичными служебными словами класс. Лингвисты указывают на то, что такие единицы нельзя отнести ни к нормальным аффиксам, ни к нормальным функциональным словам [Haspelmath 2015: 285]. Он не столь распространен в языках Европы, но преобладает во многих языках мира, традиционно именуемых агглютинативными. В традиционных описаниях эти единицы чаще считаются (агглютинативными) аффиксами, но, как справедливо указывает В. Б. Касевич, «большинство или, во всяком случае, значительная часть агглютинативных аффиксов радикально отличается по своим грамматическим свойствам от аффиксов традиционных флективных языков» [Касевич 2006: 355]. Далее В. Б. Касевич пишет, что они по свойствам промежуточны между «настоящими аффиксами» и служебными словами, и предлагает называть их связанными служебными словами, или квазиаффиксами [Там же: 256]. Однако чаще их именуют клитиками (термин, появившийся лишь в 1940-е гг., но обобщивший восходящее к античности понятие энклитики [Haspelmath 2015: 285]), см., например, [Маслов 1975: 74; Кононов, Барулин 1987: 24; Плунгян 2000: 28–32]. Впрочем, последний термин в современной западной лингвистике часто покрывает и «обычные» служебные слова, примером может служить специально посвященная клитикам статья [Aikhenvald 2003]. Это вытекает из того, что клитики понимают как единицы, обладающие грамматической, но не фонологической выделимостью [Маслов 1975: 74; Dixon, Aikhenvald 2003: 40]. В таком смысле данный термин использует и И. А. Мельчук, считающий их «вырожденными словоформами», рассмотрение которых в морфологии оправдано лишь неясностью границы между ними и аффиксами [Мельчук 1997: 214]. Впрочем, клитики могут выделяться и в некоторый промежуточный класс или даже в несколько классов [Olawsky 2003: 238]. Я не отказываюсь от привычного термина «служебное слово», а для промежуточного класса сохраняю термин «формант», использованный в книге [Алпатов 1979а]. В японистике сходный класс выделяли А. А. Холодович [Холодович 1979: 9] и наиболее последовательно А. А. Пашков-ский [Пашковский 1980: 170–181].