Ирина Лукинична сообразила, что зря приплела Угарова, и поспешила переключить внимание сестры:
– И Матвей Никифорович не знал!
– Матвей не знал? – голос Лаевской из грозного стал сладостно-томным. – Матвей! Вы верите в такую чушь?
Кислицын, сделав последний глоток из чашки, положил на стол салфетку и учтиво ответил:
– К любым предсказаниям я отношусь с уважением. Однако прошу простить! Мне пора на службу! Всем приятного аппетита!
– А мне по магазинам! – встала вслед Софья Лукинична.
– Софушка! – предостерегающе воскликнул Лаевский-старший.
– А в чем я, по-твоему, на маскарад пойду?
– Но только одно платье! Умоляю! – простонал Андрей Артемьевич.
В дверях, налетев на дворецкого, Софья Лукинична влепила ему две пощечины.
– Приехала княгиня Дашкина. Просила доложить! – потирая щеки, произнес Никанорыч, когда хозяйка скрылась.
– Юлия? Какая приятная неожиданность! – обрадовалась Полина. Угаров весь завтрак украдкой наблюдал за ней – молодая женщина была чем-то озабочена: ела через силу, в разговоре участия не принимала и постоянно вытирала лоб платочком. – Пойду встречать!
Через десять минут в столовой остались только Тучин, Владимир Лаевский и Баумгартен.
– И самое главное! – сказал барон. – Я не хотел при всех. У изголовья кровати лежала игральная карта. Дама треф!
– Ну и что? – спросил Лаевский.
– А то, что в кармане Яши Репетина тоже была дама треф.
– Случайность!
– Случайность? Дама треф – пароль! Постоянный пароль наших встреч. За каких-то пару месяцев погибает уже третий наш товарищ! Это что? Тоже случайность!
– Антон! Ты просто вне себя после смерти Яши…
– Лаевский! Все очень серьезно! Кто-то убивает нас! Верхотуров, Репетин, Ухтомцев…
– Боже! Антон! Ты еще Костю Яроша приплюсуй!
Баумгартен встрепенулся:
– Да! Костя! Точно!
– Костя умер от свинки!
– Да, да! От свинки! – пробормотал Баумгартен. – Ты помнишь Костины пистолеты? Дуэльную пару? Ярош хвастался, что французские, трофейные, отец ему подарил!
– Припоминаю…
– Где они?
– Откуда я знаю? Антон, ты извини, мне тоже пора на службу…
– И я тороплюсь… – Тучин сидел как на иголках. Пришла Дашкина, а он вынужден торчать в столовой.
– Да выслушайте, наконец! Ухтомцев застрелен из Костиного пистолета. Я вспомнил, где его видел!
– Ты уверен?
– Абсолютно! Перепутать невозможно! Костя нацарапал на рукоятках «КЯ». Чтобы не украли.
– Как они оказались у Ухтомцева?
– Как они оказались у убийцы?
– Понятия не имею! – пожал плечами Лаевский. – Пистолеты Костя взял с собой…
– Он что? Оставлял у тебя какие-то вещи?
– Конечно! Костя уезжал на месяц.
Глава пятая
– И откуда вы, горемыки, приехали? – всплеснула руками Аксинья.
– Почему горемыки? – удивилась Катя.
Казенная квартирка Тоннера оказалась настолько запущенной, что она с дороги даже отдыхать не стала, сразу принялась за уборку.
– Не знаете, к какому ироду попали! – по круглым щекам скатились две слезинки. Аксинья обстирывала живших при академии докторов, а у Тоннера еще и убиралась (тяп-ляп раз в неделю), и стряпала. Расстроена была и потерей ежемесячных пяти рублей, что платил Илья Андреевич, и гораздо большей суммы, прилипавшей к ее карманам с закупок провизии (счета и цены проверять доктору было некогда). – Боятся люди служить у Тоннера! Если вдруг находит кого, в первый же день сбегают!
– Строгий чересчур? Ну и ладно! Опосля бывшей барыни мне никто не страшен! Чуть что не так – порола!
Аксинья перешла на шепот:
– А ты знаешь, куда Тоннер после завтрака пошел?
– Знаю! – пожала плечами Катерина. – В какой-то морх!
– Морг! А что такое морг, знаешь?