– Понятно. Вот, значит, чего вам хочется.

Ее взгляд вновь упал на меня. Чтобы встретить его, пришлось скосить глаза. Так мы и сидели, разглядывая друг дружку. И мало-помалу у меня возникло ощущение – не могу судить, разделяла она его или нет, – будто мы с мисс Ливси стали ближе, чем при первом знакомстве. Когда девушка треплет мужчину по голове, а затем садится, и позволяет рассматривать себя больше десятка секунд, и тоже смотрит на него, при обоюдном молчании… она уже не способна поддерживать иллюзию, будто он для нее очередной незнакомец, не более.

– Я не полицейский, – наконец признал я. – Но кем бы я ни был, мне не изменить того, как и почему погиб Уолдо Мур. Обстоятельства его смерти определились почти четыре месяца назад, ночью четвертого декабря. Все причины и следствия – где-то там, они существуют до сих пор, и я могу лишь попробовать до них докопаться ради всеобщего успокоения. Приятно знать, что вы сами уже все решили.

– Вы работаете на мистера Нейлора! – Тон и выражение лица мисс Ливси не оставляли сомнений, что за все время нашего столь долгого обмена взглядами она и мысли не допускала, будто я могу пасть так низко.

– Нет, – с нажимом произнес я. – Не работаю.

– Это правда?

– И ничего, кроме правды.

– Но тогда… – Она оборвала себя, хмурясь, но не в мой адрес. – Но он говорил с вами об Уолдо, разве не так?

– Совершенно верно. Поболтать он любит.

– И что он сказал?

– Что Мура убили.

– О, это я знаю. – Лоб мисс Ливси все никак не разглаживался. – В своем рапорте он так и указал. Весь этаж только об убийстве и судачит. А ему того и надо: неспроста же он диктовал рапорты какой-то девушке из конторы, а не своей секретарше. А что еще он говорил?

– Насчет Мура – ничего определенного. Убили, и все тут. Такая уж у мистера Нейлора идея фикс.

– Но ведь он говорил о чем-то еще?

– Господи ты боже! Говорил, что употребление в пищу подвергнутых кулинарной обработке овощей привело нас к войне. Что любой, кто ест мясо…

– Вы прекрасно понимаете, что́ я имею в виду! – Она буквально сверлила меня взглядом. – Что он говорил обо мне?

– Ни гугу. Ни единого словечка. Только одно его замечание с известной натяжкой можно посчитать задевающим вас. Сегодня утром, встав у входа в общий зал, он во всеуслышание объявил, что сомневается в возможности отыскать там хоть одну девственницу. Впрочем, лично вас он вряд ли имел в виду: наличие отдельного кабинета выделяет вас из общего числа работниц.

Вопрос поставленной под сомнение девственности, похоже, ничуть не смутил мисс Ливси. Она продолжала упорствовать:

– То есть он даже не упомянул обо мне?

– Пока нет. – Я опустил глаза на запястье, позволил передним ножкам стула соприкоснуться с половицами и встал. – Вас дожидаются ненапечатанные письма, да и мне пора бы заняться чем-то полезным. Простите, но прямо сейчас никак не получится разрешить все вопросы к вашему удовлетворению, о чем я искренне сожалею. Говорите, вам и впрямь хочется забыть историю с гибелью Мура?

– Да! Хочется!

– Значит, внесем это в повестку дня.

Первым пунктом в упомянутой повестке значился ручной труд с применением пишущей машинки, а потому я вернулся к себе в кабинет и приступил к делу.

Среди прочих заказанных мной офисных мелочей отыскалась пачка мелованной бумаги стандартного для писем размера – ничего особо выдающегося, но при ближайшем рассмотрении я счел бумагу сносной. Было уже без четверти четыре, всего полчаса до нашей встречи с Джаспером Пайном, и сетовать на качество письменных принадлежностей просто не имелось времени. Изготовив клубный сэндвич из трех листов мелованной бумаги и двух листочков копирки, я вставил его в машинку и напечатал заглавными буквами в верхнем правом углу: