Не насильно же впихивать в нее это пюре?

— Дина, а что ты любишь? — пытаюсь зайти с другой стороны я. — Картошку не любишь? Сосиски тоже?

Она смотрит на меня исподлобья. Понимаю — вроде бы один раз уже ясно сказала, зачем повторять этим глупым взрослым?

— А пирожки любишь? С яблоками? И капустой? — предлагаю я.

Не имею ни малейшего понятия, чем кормят детей ее возраста и теперь судорожно пытаюсь вспомнить, что ели отпрыски моих подруг. Вот от картошки фри они точно никогда не отказывались!

Дина мотает головой.

— Мороженое? Пельмени? Макароны с сыром? Бананы?

Нет, нет, нет и нет.
Вот и мой первый провал на должности няни. Уморю ребенка голодом.

— А хочешь… — я задумываюсь, вспоминаю ее взгляд и тут меня осеняет: — Мой рис?

Подвигаю к ней тарелку с ризотто. К счастью, оно без извращений вроде трюфелей или шафрана. Даже без грибов — просто рис и сыр, но, судя по запаху, очень хорошо приготовленные.

И вдруг… Дина берет ложку, зачерпывает разваренную рисовую кашу и отправляет ее в рот. Алилуйя!

— Значит, ты рис любишь? — Спрашиваю я. — Или кашу?

Кивает — не понимаю, на какой из вопросов, но это мы уже выясним позже. Вдруг она вообще предпочитает итальянскую кухню?
Кстати! Где-то я слышала, что для итальянских детей ризотто — вроде нашей манной каши. Такое же «детсадовское» блюдо.

— Вы случайно в Италии не жили? — спрашиваю я Александра и вижу удивление на его лице.
— Откуда вы знаете?
— Пробила по своим каналам! — мстительно отзываюсь я.
— Дина родилась в Милане, и мы жили там, пока ей не исполнился год.
— Ну, конечно, а теперь вы кормите ребенка богомерзкой картошкой фри! — Почти всерьез возмущаюсь. — Любой итальянец был бы возмущен и устроил голодовку!
— Вы серьезно? — осторожно спрашивает Александр, пока его взгляд не отрывается от дочери, наворачивающей мое ризотто так, что за ушами трещит.
— О, господи… — закатываю глаза. — Отдавайте мне теперь вашу лазанью в качестве компенсации. И рассказывайте уже, как вы довели мать этой девочки до жизни такой.
— С чего вы взяли, что я ее довел?
— С хорошими мужьями женщины не спиваются.

Кажется, я зашла слишком далеко в своих предположениях.
Александр резко поднимает на меня взгляд и смотрит так, что я на мгновение пугаюсь, что он меня просто придушит. Или прикажет водителю придушить, зачем такому человеку собственные руки марать. И поеду я в лесополосу в пяти разных черных пакетах. У нас в Питере это традиция.
Зато в «роллс-ройсе».

— Нет, Лара, — медленно говорит Александр, продолжая раскатывать меня своим тяжелым, как «Белаз» взглядом. — Дело не во мне. Это она первая завела любовника.

10. 10

Я бросаю быстрый взгляд на Дину. Может, я и не очень хорошо разбираюсь в воспитании детей, но точно знаю, что ребенку в пять лет еще рановато слушать о любовниках мамы. Несмотря ни на что.

Но она увлеченно лопает ризотто — с большим аппетитом. Еще бы — если судить по словам Александра, она дней десять ничего толком не ела, кроме фруктового пюре. Да и до этого сильно сомневаюсь, что ее нормально кормили.
Про пьянство матери я ляпнула наудачу — все признаки сходятся, но могло быть и другое объяснение. Ан нет, угадала…

Александр придвигает мне свою тарелку с нетронутой лазаньей, а сам сидит, вертит в холеных пальцах вилку, смотрит исподлобья совершенно Дининым взглядом.
В этот момент они очень похожи — отец и дочь. Серьезные, сосредоточенные и где-то глубоко, на самом дне сердца — очень одинокие.

— Со Светой мы познакомились в Италии. У меня там были дела, она отдыхала в гостях у подруги. Она мне сразу понравилась — красивая, ухоженная, легкая…