– Толя, скажи… Мы дружим или только и делаем, что расплачиваемся за услуги?

– Вот как ты понимаешь…

– А ты понимаешь иначе?

– Да, – кивнул Анатолий. – Иначе. Мне удалось кое-что сделать для тебя, когда еще не за что было расплачиваться. Я считаю, что и сейчас мне не за что с тобой расплачиваться. Или все-таки я задолжал?

– Извини. Ты слишком далеко продлил мой вопрос. Я не это имела в виду.

– Всего доброго, Таня. Рад был тебя повидать. Спокойной ночи. – Анатолий поднялся.

– Сядь. Вот так… Что я должна сделать?

– Если тебе трудно сказать, что за рулем сидел Костя, ты можешь уговорить его. Пусть это же скажет он сам.

– Думаешь, у меня получится?

– Получится. Он сохнет по тебе, Таня.

– Но тем охотнее он посадит тебя.

– Ты слишком плохо о нем думаешь. Нельзя так думать о человеке, – усмехнулся Анатолий. – Я ведь не думаю о тебе плохо.

– У тебя есть основания?

– При желании я мог бы их найти.

– Давай. Внимательно тебя слушаю.

– Может, не стоит?

– Отложим на потом?

– Мне бы не хотелось, чтобы это выглядело укором… Я не хочу, чтобы ты думала, будто я беру тебя за горло.

– А я не смогу идти к Косте, зная, что за спиной остался ты со своими обидами.

– Это не обиды.

– Тем более. Давай, Толя, выкладывай.

– Вторую бутылку коньяка заказала ты. После первой тебе показалось, что я недостаточно пьян. Я понимаю, что за этим стояло… После первой бутылки я чем-то был опасен, нежелателен… А после двух я уже ничего… собой не представлял… Ты знала, что я обязательно сяду за руль. Это же не первый раз… Ты бы не возражала, если бы я наехал на столб, свалился в канаву, слегка столкнулся с другой машиной… Тебе хотелось видеть меня поверженным. Конечно, ты не ждала ничьей смерти, ты и мне не желала зла. Но это случилось.

– Я предложила вторую бутылку, зная, что за рулем Костя. Ты передергиваешь.

– Но ты не возражала, когда он пошел в ресторан за сигаретами? Зная, что я воспользуюсь его отсутствием.

– Значит, я виновата?

– Мы все понемногу виноваты. Когда Костя после каждого километра выставлял мне оценку за вождение, ты знала, что он подзуживает меня. А он знал, что я увеличу скорость. Ты пойдешь к нему?

– Думаешь, это будет честно? – Таня поежилась в кресле.

– Честно? А что это такое? Поступить так, чтобы всем понравилось? Чтобы все встали и захлопали в ладоши? Почему я должен считать, что мнение толпы выше моего собственного? Я поступаю так или иначе, я отвечаю за свои поступки…

– Но ты как раз и не хочешь отвечать!

– Почему же… Я отвечаю перед самим собой, и только мне одному известно, каково мне… Я отвечаю перед тобой и Костей, перед людьми, на которых так или иначе влияют мои решения, поступки, мои ошибки. Да, сегодня я виноват. Но разве всем нам, разве всему человечеству будет лучше, если я сяду в тюрьму на несколько лет?

– Но человека сбил ты, сбил потому, что был пьян, превысил скорость, нарушил правила движения.

– Он тоже их нарушил. Вышел на дорогу в неположенном месте.

– Мы все выскакиваем в неположенном месте, а потом обижаемся, когда нас наказывают.

– Таня, ты знаешь меня лучше любого судьи… Скажи, хотя бы раз я вел себя грубо, нагло, безнравственно? Может быть, я вел себя пренебрежительно? Унизил тебя чем-либо, подвел, обманул, воспользовался твоей слабостью, зависимостью? Может быть, я приставал к тебе с чем-то недостойным, оскорбительным для тебя?

– Нет.

– Я сволочь?

– Нет. Ты не сволочь.

– Я хороший человек?

– Да, наверно, так можно сказать.

– Может быть, ты знаешь людей, с которыми я вел себя хуже, чем с тобой?

– Мне об этом ничего не известно.