Мик не могла вспомнить, когда её так доводили в последний раз. Или расстраивали. Определённо, та Гретхен, с которой она познакомилась в «Чёрной вдове» в субботу, и эта Гретхен, с которой она встретилась на четвёртом этаже час назад, была одним и тем же человеком, но боже… если бы Рэмси не знала её вовсе, то она бы решила, что эта женщина страдает раздвоением личности.

– Чёртова сучка, – пробормотала Мик снова, выруливая на внедорожнике на скоростную автостраду. В конце апреля, в воздухе уже чувствовалась весна, но газоны по-прежнему были голыми, а дороги – грязными, и это идеально соответствовало настроению Мик.

– Чёрт возьми, что она вообще о себе возомнила?

Рэмси нажала на сотовом пару кнопок, активируя быстрый набор номера, на который она звонила каждый день около десятка раз.

Кайли практически сразу подняла трубку:

– Привет.

– Какого чёрта происходит с твоей новой начальницей, Кай?

Кайли вздохнула:

– Я не знаю, что тебе сказать, Мик. Я её ещё не знаю.

– Отлично. Боже, как она могла быть такой сучкой?

– Мне кажется, она всего лишь хотела получить свои вещи.

Мик проглотила язвительный комментарий, не желая переносить на лучшую подругу всю злость, которую Рэмси испытывала сейчас к Гретхен:

– Тогда не надо было мешать свои пожитки с работой, чёрт подери!

– Я знаю.

– Я отвечаю только за те вещи, которые напрямую относятся к компании.

– Я знаю.

– И офисная мелочёвка этой долбанутой Кайзер не входит в данную категорию.

– Я знаю.

– И незачем было так исходиться дерьмом из-за этого.

– Я знаю.

– Слушай, мне сложно продолжать злиться, когда ты всё время говоришь «я знаю».

– Я знаю.

Мик не хотела улыбаться, но не смогла сдержать улыбки. Кайли всегда была способна нейтрализовать ее гнев, позволяя Рэмси выплеснуться и отвести душу. В этом и заключался один из лучших аспектов их дружбы: так хорошо они знали друг друга.

Мик вздохнула:

– Она действительно меня взбесила.

– Почему?

– Что значит «почему»? Ты же была там и все видела.

– Да, но ведь и раньше тебе встречались люди, которые с тобой не церемонились, и ты обычно не обращала на это внимания. Почему Гретхен так сильно задела тебя за живое? Она же просто сказала, куда поставить коробки. То есть я имею в виду, что она могла бы быть повежливее, конечно, но бывало с тобой обращались и похуже, и это не раздражало тебя. Я же видела.

Почувствовав резкий всплеск негодования в ответ на то, что Кайли защищала Гретхен, Мик удивилась и задумалась. Она не планировала рассказывать подруге о субботнем вечере; у Рэмси было твёрдое убеждение: нельзя озвучивать сексуальные предпочтения людей, когда очевидно, что они их скрывают, даже если ты с ними в этом не согласен. Но Мик не собиралась сидеть сложа руки и ей не хотелось, чтобы Кайли думала, что она приняла всё слишком близко к сердцу.

– В субботу вечером я отдыхала в «Чёрной вдове».

– Да. И что?

– И твоя начальница тоже.

– Что? – в голосе Кайли отчётливо звучало недоверие.

– Ты меня слышала. Как оказалось, у неё был день рождения, так что мы купили ей много чего выпить. И это было отнюдь не дешёвое бухло.

– Гретхен была в «Чёрной вдове»?

– Именно. И пусть колготки и каблуки тебя не обманывают. Она такая же лесби, как и я. Она практически подцепила Кристи, когда я уходила.

– Ну и ну… Я просто… надо же…

Мик почувствовала, как от досады кожа на тыльной стороне шеи стала покалывать, поэтому она просигналила минивэну, который вклинился в ряд как раз перед её машиной, и проворчала под нос: «Чокнутые футбольные мамаши[14]».

– Я работаю на лесби? – спросила Кайли.