— Я все равно не признаю Москву, жутко охальный город. Что скажите, Юлия?

— Да, я тоже не люблю. — Юля отрывает глаза от телефона, чтобы тотчас обратно их опустить.

В этот момент Вадим чувствует с женой странное родство, не зря же ведь они поженились, в конце концов. На Юлином хорошеньком личике, ровно, как и в голове Вадима, читается один и тот же немой вопрос: «Как вообще можно всерьёз разговаривать о такой галиматье?»

— Это потому, что вы тут выросли, — дружелюбно отвечает Вера. — А я выросла в Москве. Каждая лягушка хвалит своё болото.

— Ничего подобного, — возразил Настин муж. — Я, вообще-то, уроженец Воронежа, здесь у меня всю жизнь жила бабка, я к ней ездил раз в год на две недели. Это уже потом я переехал, чтоб не спиться от серой местности, где нет и не предвидится моря. Мне повезло, как и тебе, Вера. Настя тут живет, поэтому квартиру или дом покупать не пришлось. У нас в стране потому и каждый второй алкоголик, что люди моря не видят. А мне без моря не жизнь, понимаете, друзья? Я просто романтик, понимаете? — Настин муж смотрит на Юлю, ему кажется, что он выглядит поэтом-философом, но на самом деле он похож дурачка. — Как твой Сашка, Вера, у него такая же буйная свободная душа. Сань, разве тебе не тесно в этой бетонной коробке, которую у нас сделали столицей державы?

— Я согласен, Вань, — ответил Саша. А, так он, оказывается, Ваня. — Я планирую переехать сюда с женой окончательно.

Лицо Веры вытянулось, она испуганно обернулась на Сашу, рот глупо приоткрылся. Вадиму стало ее даже жалко. Бедняжка явно не ждала такой подставы от обожаемого мужа. Саша как ни в чем не бывало хлебал лимонад из одноразового стаканчика. Может быть, он слишком поспешил с заключением, но он об этом не думал.

— Вот и правильно! — горячо одобрил Ваня. — Здесь у тебя откроется второе дыхание, ты сможешь творить.

— Да-а-а. — Вадим поймал себя на мысли, что смакует протяжность собственного голоса. — Тут Саша натворил шедевров, как нигде более. Кто-нибудь помнит тот великолепный портрет Лидии, невесты нашего брата Павла?

— А! — Ваня проявил горячий интерес. — Я, кстати, ее помню. Красотка, черт побери! Фигуристая, большие глаза, длинные, но... — Его экстаз пресекся под угрожающим взглядом Насти. Она, как и все близ живущие женщины приятной внешности, терпеть не могла обольстительную и бесстыжую Лидию, искренне и от всей души недоумевая, что в ней нашёл такой благородный и принципиальный человек, как Павел.

— Кстати, Саш, а где этот портрет? — Даже Юля оторвалась от телефона. — Красивый такой, очень похоже вышло.

Саша взглядом пожелал Вадиму отправиться в ад.

— Он испорчен, — отвечает Саша, делая при этом свой фирменный взгляд, говоривший, что более на эту тему он не произнесёт ни слова.

— Я бы не сказал. — Вадим удивился, сколько наслаждения ему доставляет бередить Сашины раны. Откуда в нем этот порок? Разве они не родные братья? Тем не менее он продолжал: — Портрет заиграл по-новому. И мне, кстати, так нравится больше. Прекрасная Лидия заслужила эту картину.

— Я бы тоже хотела посмотреть. — Вера внимательно, пожалуй, даже слишком внимательно посмотрела на Сашу.

— Вера, вы считаете Сашу гением? — Вадим обернулся всем корпусом к Сашиной жене.

— Очуметь! Вы что, до сих пор на вы? — Ваня аж прыснул слюнями от смеха и удивления. — Вот это дела! У меня такое чувство, словно мы перенеслись в Петербург девятнадцатого века.

— Да, считаю, — жёстко ответила Вера, проигнорировав Ванино изумление. — Саша — невероятно талантливый художник, я считаю его великим.