– Когда ты вернулась? – этот вопрос вылетел у Джастина случайно, хотя позже он ничуть не пожалел об этом.

– Только что, – равнодушно ответила Юнеса, затем прошла внутрь. – А что?

– Просто спросил. Как Дункан?

– Ты много куришь, – проигнорировав вопрос о Дункане, сказала она.

– Это тебя беспокоит?

– Нет. Я просто спросила.

Комичность ситуации свела к тому, что они улыбнулись друг другу. Кто бы мог подумать, что они смогут еще так стоять лицом к лицу, не обвиняя и не упрекая. Юнеса машинально перевела взгляд на стол и теперь заметила то, что крайне удивило её – фотографии, где они с Джастином в Техасе счастливые и беззаботные, на барбекю вместе с его родителями. Где-то глубоко в душе она даже порадовалась. Интересно, а Джастин догадывается, что у него появился шанс? Сейчас они одни, и он просто обязан не упустить его.

– Это ты их сюда принёс?

– Нет. То есть… да.

– Хм. То были самые лучшие дни в моей жизни, – Юнеса помолчала, затем добавила: – И самые спокойные.

Уголки губ Джастина дрогнули в подобие улыбки. Напряжение спало, и ему на смену пришло облегчение.

– Мне вот эта фотография очень нравится, – он вытащил из всей стопки снимок, где они у костра. Он нежно обнимает обеими руками её талию, а Юнеса, в свою очередь, светится счастьем.

Разглядев фото, Юнеса рассмеялась.

– Тебе правда нравится эта фотография?

– Да.

– Нет, – Юнеса капризно вытянула губы в гримасу и с сердито нахмуренными бровями сказала: – Я здесь просто ужасно вышла. Смотри, какой кривой рот!

– А по-моему, ты вышла здесь очаровательной. Вот посмотри, – он нагнулся так, чтобы им обоим была видна фотография. – Ты улыбаешься и эта улыбка непринуждённая, как и сейчас. У тебя открытые плечи и это очень тебе идёт. – Джастин забрал фотографию и медленно положил её на стол. Юнеса хлопала ресницам, безуспешно пытаясь сообразить, куда их занесло. А Джастин продолжал: – Ты очень притягиваешь к себе и даже когда ты далеко, я чувствую аромат твоих духов, твоей молочной кожи… чувствую сладковатый вкус твоих губ… а если ты рядом, то непременно хочется вновь вкусить всю эту благодать.

Он прикоснулся к её губам, затем прикоснулся к ним вновь, а когда убедился, что Юнеса не сопротивляется, прильнул к ним в опьяняющем поцелуе.

Юнеса понимала, что поддалась слабости и дала волю чувствам. Но зачем? Неожиданно внутренний голос прошептал ей: «Юнеса, будь сильной. Не позволяй обмануть себя, иначе это приведёт только к страданиям».

И она оттолкнула его.

– Нет, Джастин.

– Но почему?

– Это в прошлом. Я больше не хочу попасть в твой капкан. Не хочу быть обманутой. Прости. Я лучше пойду спать.

– Да! – вспыхнул Джастин с досады. – Иди! А наутро не забудь поплакаться в жилетку своему Джею Си.

Юнеса остановилась в дверях, затем развернулась на одних пятках и, прищурив глаза, как это обычно делает Ник, выпалила:

– В таком случае, ты иди и целуй своих шлюх! – и гордо вздёрнув подбородок, вышла из библиотеки. Но у лестницы Джастин поймал её за руку и резко развернул к себе. Юнеса едва могла справиться с паникой, но брыкания только осилили хватку.

– Так я и буду делать, – с ненавистью сказал он и грубо впился в её губы, за что получил хорошую пощёчину. А всё так прекрасно начиналось.

Юнеса подобрала сумку, туфли и убежала наверх.

«Зря, Джастин. Очень зря».

Джулия

Еще никогда в своей жизни Джулия не чувствовала себя такой подавленной. Она стояла, крепко сжимая лямки кожаной сумки, и смотрела на друга, не моргая, сожалеющим взглядом.

Дункан лежал перед ней на больничной койке большой, сильный и в то же время такой беспомощный, беззащитный. Голова перебинтована, веки неподвижны, бледные губы, почти белые, были закрыты. Губы, к которым она случайно успела прикоснуться. В уголках век набухли слезы – она быстро заморгала, стараясь втянуть их обратно. Он жив, убеждала себя Джулия, сглатывая отчаяние. Врачи сказали, что вскоре он очнётся, на что, возможно, потребуется время… А если нет? Если он не очнётся?