Он быстро вычислил вместо кого записали Ирину. Наталья Орлова. Девушку осудили за убийство отца. Он хорошо запомнил её дело. Отец напился и стал избивать мать, вот дочь и не выдержала, бросилась на отца с ножом. Нанесла семь ранений. В лагерь Орлова пребыла в прошлую весну, незаметная серая мышка. Жаль девочку, жизненные обстоятельства сложились не в её пользу. 

В конторе повисла давящая тишина. Ни у Бехтерева, ни у Затмитского не было желания разговаривать. Было почти семь вечера, когда Игорь подошел к Виктору и протянул лист бумаги.

-Что это? – спросил Витя.

-Прочти и поймешь сам.

-Это заявление. О твоем переводе, - констатировал Бехтерев и с легкой улыбкой, для пущей ясности подняв бумагу, медленно разорвал её на четыре части.

-Я могу новое написать, - с вызовом бросил Затмитский.

-Пиши, я снова порву.

Затмитский усмехнулся.

-Я не понимаю тебя. Зачем тебе это надо? Если бы я узнал, что мою женщину любит другой мужик, я постарался бы от него избавиться. И как можно скорее.

Виктор ответил не сразу, Игорю даже показалось, что тот вообще ничего не скажет. Но он ошибся.

-Это хорошо, что ты любишь мою женщину. А теперь садись и внимательно слушай, что я тебе скажу, лейтенант….

Как Виктор и ожидал, Ирина приняла известие о своей безвременной кончине с улыбкой. Она бросилась к нему, прижалась и тихо прошептала:

-Спасибо. Спасибо тебе огромное.

И лишь на мгновение в её глазах промелькнуло нечто смутно напоминающее сожаление.

Ночью, после сумасшедших ласк, которыми она одарила возлюбленного, она лежала и бормотала:

-Наташа…. Значит, меня теперь зовут Наталья, так получается?

Виктор тоже не мог уснуть.

-Да.

-Какое-то чужое имя. Непонятное.

-Почему непонятное? – Виктор усмехнулся. – Обычное. У нас половина Советского Союза  в Наташах ходит.

-Так уж и половина…. Ты преувеличиваешь.

-Привыкнешь.

-Не хочу, - упрямо произнесла Ирина. – Чужое оно мне. Я не смогу к нему привыкнуть. Но ты по-прежнему будешь звать меня Ириной?

-А ты как хочешь?

-Хочу, чтобы звал Ирой.

-Значит, так и буду звать. А теперь спи.

Во сне Ирина подрагивала. Ей всё снилось, что та девушка, Наташа, выздоравливает, а Виктор отдает роковой приказ. Ирина несколько раз просыпалась, называла себя дурой, переворачивалась на другой бок и всё начиналось сначала.

Следующий день был воскресным. Виктор ушел из дома сразу после завтрака, Ирина даже не спросила куда. Ей хотелось побыть в одиночестве.

Итак, теперь у неё новая биография, которую она, кстати, ещё даже не знала. Она заметила, что Витя кинул на столик какую-то папку, но вчера было не досуг посмотреть. Зато сейчас самое время.

Ирина читала «своё» дело и ничего не чувствовала. Совершенно ничего. Ни сочувствия, ни сожаления. Орлова была на год её старше, проживала в Московской области. И тоже была единственным ребенком. Правда, Орлова росла в полной семье, с отцом. Тот пережил военные годы, был один из тех, кто брал Варшаву и Берлин. После войны, видимо, не смог привыкнуть к мирной жизни, запил, стал частенько избивать жену. Вот девчонка и не выдержала издевательств над матерью.

Да….

А сколько других женских историй, навеки похороненных здесь? И одна интереснее другой. Ирина разнервничалась и принялась измерять шагами комнату. Ей нельзя поддаваться чувствам! Нельзя! Чувства делают человека слабым, а ей слабой быть нельзя! Нельзя….

Но так хотелось….

Несмотря на постоянную заботу и внимание Виктора ей иногда отчаянно хотелось чего-то другого.

Другого внимания.

Другой заботы.

И она почему-то вспоминала Игоря. Странно устроена женская сущность, ох, странно. И кто её разгадает? Кто поймет?