– С этим дяденькой я когда-то вместе работал, – ответил он.

– А у нее был пистолет? – продолжал выпытывать Робби. – У той леди?

– Ты пистолет видел? – спросил сына Паркер.

– Да.

– Стало быть, он у нее действительно был.

– С ней ты тоже работал?

– Нет, только с мужчиной.

– А она симпатичная.

Паркер хотел сказать: для агента ФБР вполне – но сдержался.

Теперь в Вашингтоне я живу в какой-то пелене тоски, преследуемый видениями Полли верхом на коне…

Снова у себя в кабинете, но теперь уже совершенно один Паркер вдруг поймал себя на том, что мысленно окрестил лежавшее перед ним письмо «Кью-1». В лаборатории по изучению документов ФБР было принято обозначать каждую еще не атрибутированную бумажку литерой «Кью» и порядковым номером. Если подлинность или авторство документа удавалось установить, его заново регистрировали под буквой «Кей», но тем же номером. Интересно, сколько лет прошло с тех пор, когда он в последний раз воспринял присланное ему на экспертизу подозрительное завещание или деловое соглашение как документ «Кью»? Это вторжение ФБР в его жизнь так же не давало ему теперь сосредоточиться, как до этого визит Джоан.

Забудь о Кейдже, забудь о Лукас.

Сконцентрируйся на работе…

Он снова вернулся к письму, держа над ним увеличительное стекло.

Теперь он обратил внимание, что автор – был ли то Джефферсон или нет – писал металлическим пером, и ему живо представился сток чернил по желобку в чуть процарапанную кончиком пера бумагу. Многие фальсификаторы полагают, что все старинные документы писались исключительно гусиными перьями, и потому сами пользуются только ими. Но уже к 1800 году железные перья приобрели большую популярность, и Джефферсон тоже в большинстве случаев писал свои письма перьями из стали.

Еще одно свидетельство подлинности.

В эти тяжкие времена я вспоминаю и о твоей Матери тоже, и хотя, дорогая моя, мне не хочется лишний раз обременять тебя, я просил бы найти портрет Полли и Матушки вместе. Помнишь его? Тот, на котором мистер Шабро запечатлел их у колодца. Мне бы очень хотелось иметь его, чтобы взгляд на их лица мог поддержать меня в самые мрачные минуты жизни.

Паркер заставил себя отвлечься от грустного содержания письма и проследил за линией, приходившейся на сгиб листка. Чернила, как он заметил, не расплылись, а это означало, что письмо было написано прежде, чем листок сложили пополам. Зная тщательность, с которой Томас Джефферсон подходил к своей корреспонденции, Паркер понимал, что он никогда бы не воспользовался для письма уже сложенной страницей. Что ж, еще одно очко в пользу того, что письмо настоящее…

Паркер поднял взгляд и выпрямился на стуле. Протянул руку и включил радиоприемник. На волнах Национального общественного радио передавали очередной специальный выпуск новостей о стрельбе в вашингтонском метро.

«По только что поступившей информации, число погибших достигло двадцати четырех человек. Некоторое время назад в больнице от огнестрельного ранения скончалась пятилетняя Лавель Уильямс. Ее мать тоже пострадала во время нападения и, по словам врачей, находится в критическом…»

Он выключил приемник.

Снова все внимание письму – рука с лупой медленно скользит над документом. Теперь всмотримся в самые окончания последних букв в словах, где автор отрывал перо от бумаги. Тоже типично для жеста, каким это делал Джефферсон.

А степень впитывания чернил в бумагу?

Еще одна характерная примета – как глубоко они проникают в строку? Можно многое узнать об использовавшихся материалах, а значит, и о времени, когда писалось письмо. С годами чернила пропитывают бумагу все глубже. У данного экземпляра степень пропитки такова, что ему никак не менее двухсот лет. Но и это можно пока только принять к сведению. Мастера подделок знают способы имитировать глубокую пропитку.