Молчун и сам умел развязывать языки, поэтому прекрасно понимал, что будет, если он попытается молчать или соврать.

«Все скажу, – подумал Молчун. – Обо всем, что здесь и поблизости, – скажу все». А того, что он отправил в родные места с надежной оказией, все одно разбойничкам не достать.

– Тебе Жлоб привет передавал, – Рык внимательно смотрел в глаза Молчуну.

– Жлоб? – переспросил хозяин постоялого двора.

– Ну да, купец из-под Рыбацкой крепости, или забыл?

– Так я напомню, – Кривой похлопал Молчуна кинжалом по щеке. – Напомнить?

– Жлоб? А, Жлоб! Конечно, он только третьего дня отсюда съехал. С самого утра. Вы его ищите?

– Дурак, – без злобы ответил Рык. – Я ж тебе от него привет передаю, значит, видел его позже тебя. Третьего дня видел. И вчера видел. Разговор у нас с ним получился долгий. Он все постоялый двор поминал да тебя. Да еще очень на свою жадность жаловался. Плакал и жаловался.

Молчун обмер.

Это был нехороший разговор. Этот разговор не закончится тем, что разбойники заберут все добро. Тут пострашнее выходит.

– Рык, а давай я с ним поговорю? – предложил Кривой. – Очень я люблю с такими разговоры разговаривать. Очень. Он же, зверюга, под нас убивал. Помнишь? Будто это мы паломников ограбили да кишки выпустили, всем – женщинам, детям… Десять человек, между прочим. Нас же тогда даже стражники пытались найти в лесу. Помнишь? Ведь он, больше некому.

Острие кинжала медленно двигалось по телу Молчуна, оставляя за собой тонкую красную линию. Выступила кровь, потекла вниз.

– Отойди, Кривой. Если он скажет, что мне нужно, умрет быстро. Я слово даю! – Рык словно невзначай положил ладонь на рукоять меча – выходило, что он вроде как на мече клянется, а эта клятва даже у разбойников считалась нерушимой.

– Как знаешь! – пожал плечами Кривой. – Я тогда вон с Хорьком посижу, полюбуюсь, как он тебе врать станет.

Кривой ударил Молчуна, не сильно, но того развернуло на крюке и стало раскачивать. Все поплыло перед глазами – бревенчатые стены, столы, лавки, кухонная дверь, сапоги Битого…

– Я скажу, – простонал Молчун. – Все скажу. Где что зарыл…

– Ты же все понял. И прекрасно знаешь, что никто до самого утра нас не потревожит. И знаешь, как ты не понравился Кривому.

Кривой цыкнул зубом и сел возле Хорька, скрестив руки на груди.

– Пытать будут? – Хорек спросил тихо, но Молчун это услышал.

И увидел, как кивнул в ответ Кривой.

– Жлоб сказал, чью девочку тебе продал?

– Что? – переспросил Молчун.

– Я не буду дважды повторять, – предупредил Рык. – Это первый и последний раз. Тебя Жлоб предупредил, чья девочка?

– Какая девочка? – Молчун заметил, как нахмурился Рык, и зачастил: – Их две было. Пять мальцов и две девочки. Какая из них?

– Той, которой трех лет еще не было. Или ты про одну знаешь, а про другую – нет?

– Ни про кого я не знаю. Зачем? Сами подумайте, господа разбойники. Зачем мне это? Ну, привез, спрятал в подпол, я ему ключ от замков отдал – он так требовал. Детей он туда спрятал. И девку какую-то на этот раз. Говорил, что сам попользуется, а потом на Черную ярмарку… Девку с собой забрал. А что?

– А детей куда дели?

Молчун вздохнул, хотел ответить, но слова застряли в горле.

Рык чуть приподнял правую бровь.

– Их увезли, – выпалил Молчун. – Приехали и увезли…

– Кто увез? Куда?

– Не знаю. Жлоб привез деток, – в голосе Молчуна появилась слеза, – побыл тут дня три. Потом приехали его знакомые, двое – такой высокий мужик, вроде как из Крепостей, и с ним степняк. Мы еще подумали, как это степняк тут, в наших краях, да по морозу… Помнишь, Сапог?