Прикрыв глаза и опустив голову на руки, Степан замер. В кабинете было так тихо, что слышалось тиканье часов в соседней комнате. И мысли, гудящие в голове, как рой недовольных пчел. Хорошо еще, что мобильник молчит. Открыв глаза, Степан обвел взглядом кабинет и обнаружил телефон на краю стола, возле компьютера. Может быть, ему звонили, а он ничего не слышал, потому что отключил звук? Но он всегда ставит мобильник на вибрацию, так что почувствовал бы, уловил бы жужжание! В такой вязкой тишине даже малейший звук отзывается эхом – вот как этот сейчас, какой-то стук, вроде перебора клавиш или… да, женских каблучков на лестнице.

Дверь распахнулась, и в кабинет влетела Антонова. Стремительно вытащив из сумки документ, кинула его на стол перед Степаном и застыла каменной статуей, уничижительно глядя на него.

– Это что? – Женщина полыхала гневом, распаляясь еще больше оттого, что ее муж явно не мог сообразить, чего она от него ждет.

Степану в самом деле никак не удавалось вникнуть в текст. Протокол изъятия вещдоков… Все это слова не из его жизни, это что-то полицейское, а он – архитектор! Зачем ему все эти детали, описание осмотра, что-то еще?.. И этот требовательный взгляд Вали, прожигающий его до позвоночника. Что он может ей ответить?

– Откуда взялся не тот бетон? Только не рассказывай мне, что ты не доглядел! Я знаю, как ты все контролируешь! Тебя подставили? Что происходит? Где дочери? Говори!

Его жена в одно мгновение из высокомерной статуи превратилась в разъяренную фурию и трясла его за плечи, а он все сидел и смотрел на нее, не в силах открыть рот.

– Валя, Валя! – Встав наконец, Степан попытался обнять бьющуюся в истерике женщину, но та вырвалась и отбросила его руки.

– Не трогай меня! Я с ума схожу! Я ведь протокол выкрала! Я Галку подставила! А ты! – С плачем ударив Степана по руке, Антонова на шаг отошла от его стола и остановилась, глядя на мужа с укором.

– Валя! Не спрашивай ни о чем! Все будет хорошо!

Грудь сдавило еще больше, и Степан почувствовал, что задыхается. Если бы только Валя не смотрела на него с такой безнадежностью! Если бы она действительно злилась на него и ненавидела, тогда бы ему было проще, он признался бы, что виноват, и все. Но он-то знает, что она кричит от боли и отчаяния, ей просто страшно! А он ничем не может ей помочь!

– Просто поверь и делай, как я скажу! Верни протокол на место. Пожалуйста. Так надо!

Ну вот и все, он произнес то, что было надо. Только бы жена верила ему и чувствовала, как сильно он любит ее и дочек. Они – это все, что есть в его жизни!..

Пристально взглянув Степану в глаза, Антонова кивнула, вернулась к столу и забрала протокол изъятия. Двигаясь медленно, как во сне, она вышла, забыв закрыть дверь.

Проводив ее глазами, Степан грузно осел на стул. Хотел встать и закрыть дверь, но понял, что не в силах сдвинуться с места. Грудь словно стянуло стальным обручем, лоб покрылся холодной испариной. Тяжело дыша, Степан попробовал помассировать грудную клетку, но охнул, ощутив пронизывающую боль в руке. Через секунду, схватившись за сердце, мужчина из последних сил потянулся к мобильнику, достал его кончиками пальцев, нажал на кнопку вызова, но нечаянно столкнул со стола. Правда, пожалеть об этом уже не успел – потеряв сознание, безжизненно рухнул на пол.

Оглядевшись по сторонам, Роман заметил микроавтобус с эмблемой ФЭС на боку и стоящую возле него высокую, статную женщину в форме полковника МВД. Догадавшись, что это и есть Галина Рогозина, парень кинулся к ней, старательно пробираясь через завалы и едва удерживая равновесие с помощью костыля. Больная нога ныла, но он не обращал на нее внимания – то, что он должен сказать, не терпит отлагательства!